Жизнь и судьба: Воспоминания

Страсть к музыке рано захватила Алешу, еще когда он проводил, как всегда, лето в любимой Каменской, в семье своей тетки Марфы Алексеевны и ее супруга о. Стефана Власова. В семье любили музыку, устраивали музыкальные вечера, да и кузина Маша собиралась стать пианисткой. Вот так на одном из вечеров с успехом играла девочка-скрипачка, дочь местного инженера-немца, знакомая Алеши. Девочку звали Цецилия Ганзен. Ее игра разбудила страстное желание мальчика тоже учиться игре на скрипке, даже стать виртуозом. Но, увы, наука пересилила карьеру музыканта. Зато Цецилия уехала в Европу, сделала блестящую артистическую карьеру, а затем в Гейдельберге обосновалась как видный профессор (см. многотомную музыкальную энциклопедию). С Алексеем Лосевым она никогда больше не встречалась, но в памяти Алексея Федоровича сохранился прелестный образ подруги детства, своей игрой приведшей его в школу Федерико Стаджи. Обучение у Стаджи было чрезвычайно серьезное, его ученики становились известными музыкантами, да и сам Алексей, заканчивая вместе с гимназией и музыкальное образование, на выпускном экзамене играл знаменитую и трудную «Чакону» Баха. О высокой степени подготовки юного скрипача Алексея Лосева в школе Стаджи можно судить по одному любопытному факту из биографии выдающегося музыканта (альт) Федора Серафимовича Дружинина. В своих воспоминаниях Федор Серафимович рассказывает, что он играл «Чакону» Баха, оканчивая Московскую консерваторию. Слушательницей Дружинина была Анна Ахматова, гостившая под Москвой, в усадьбе «Старки», у тестя Федора Серафимовича, известного поэта и переводчика С. В. Шервинского. Ахматова никогда не слышала «Чакону», и молодой Дружинин познакомил с ней поэтессу[225]. Теоретическая подготовка оказалась столь глубокой, что в дальнейшем А. Ф. Лосев не только выпустил в 1927 году книгу «Музыка как предмет логики», но, будучи профессором Московской консерватории, общался на высоком профессиональном уровне с выдающимися теоретиками музыки.

В 1911 году Алексей Федорович окончил гимназию с золотой медалью. Выпускное сочинение — на тему историка Карамзина: «Авторы помогают своим согражданам лучше мыслить и говорить». Ко времени окончания гимназии Алексей Федорович, как он сам вспоминал, был готовый философ и филолог. Так оно и осталось на всю жизнь. И в Московский Императорский университет он поступил в 1911 году одновременно на два отделения — философское и классической филологии, на историко-филологический факультет, который окончил в 1915 году. В 1914 году Алексей Федорович был послан в Берлин для совершенствования в науках, работал в Королевской библиотеке, слушал оперы Вагнера, но война прервала занятия. Пришлось срочно возвращаться домой. Дипломное сочинение Алексея Федоровича «О мироощущениях Эсхила» читал знаменитый символист Вяч. Иванов и одобрил У его. С Вяч. Ивановым Алексея Федоровича познакомил его старший друг, филолог-эллинист Владимир Оттонович Нилендер, переводчик Гераклита. Сам Вяч. Иванов на всю жизнь остался любимым поэтом Лосева. Характерно, что, поступая в университет, он написал сочинение, названное «Высший синтез как счастье и ведение», где доказывалось единение в научном мировоззрении всех областей духовной жизни человека, науки, религии, философии, искусства и нравственности, столь важное для понимания творчества Лосева.

С 1911 года А. Ф. Лосев по рекомендации профессора Г. И. Челпанова стал посещать Религиозно-философское общество памяти Владимира Соловьева, которому покровительствовала известная меценатка Маргарита Кирилловна Морозова. Там он познакомился с крупнейшими философами Серебряного века русской культуры (Н. А. Бердяевым, Е. Н. Трубецким, С. Л. Франком, С. Н. Булгаковым, отцом П. Флоренским и др.). После закрытия этого общества в начале большевистской революции он — участник Вольной академии духовной культуры, основанной Н. А. Бердяевым и закрытой в 1922 году, когда около двухсот известных ученых, в том числе и философов, были высланы по указу Ленина за границу. Алексей Федорович еще не выпустил ни одной книги (он напечатал только ряд статей, а книги писались), для заработка преподавал в школах, как и раньше в гимназиях, и пока еще не вызывал подозрений, а значит, и не попал в число высланных. Оставленный на кафедре классической филологии для подготовки к профессорскому званию, он — неизменный участник Московского Психологического общества при Московском университете. Именно там, на последнем заседании 1921 года, которое происходило под председательством Ивана Александровича Ильина, Алексей Федорович читал доклад «„Эйдос“ и „идея“ у Платона». К этому времени относится доклад в «Философском кружке им. Л. М. Лопатина» — «Учение Аристотеля о трагическом мифе». С докладом о «Пармениде» и «Тимее» Платона Алексей Федорович выступал в Обществе памяти Вл. Соловьева. Им был прочитан также на одном из последних заседаний у Бердяева в апреле 1922 года доклад «Греческая языческая онтология у Платона». К 1922 году все научные общества закрыли.