Жизнь и смерть Кашмара Маштагаллы

— Нужно было срочно, очень срочно, — оправдывалась Наргиз, — У папы отказывают обе почки, это опасно, очень опасно, смертельно опасно. Наверно, можно было найти донора, но на это ушло бы много времени, а у нас нет времени, не было времени…

— Я бы отдал свою, — сказал сын решительно и просто, и Наргиз поняла: он не рисуется, это не просто слова, он отдал бы, не раздумывая. — Почему никто со мной не советуется в этом доме?! Я что, посторонний?!

— Нет, сынок, нет, ты не посторонний, ты наш родной, ты наш сыночек, — стала быстро говорить Наргиз, чтобы успокоить его. — Но я никогда бы не пошла на это. И папа не разрешил бы. Умер бы, но не разрешил. Что ты, сынок. Ты молод, у тебя вся жизнь впереди, тебе жениться скоро, что ты, такое мне и в голову не могло придти…

— Да разве можно, чтобы женщина была донором почки для мужчины? — Не отступался сын. — Это же нельзя, а?.. — нерешительно сказал он, приводя как последний аргумент, понимая, что мать ни за что не отступится от своего решения.

— Можно, сынок, можно, — улыбаясь, проговорила Наргиз. — Я все узнала. Все. А теперь пора спать. Мне надо отдохнуть, чтобы завтра хорошо выглядеть, хирург приглянулся…

— Хватит чушь молоть, мама! — прикрикнула дочь. — Завтра, завтра… — произнесла она срывающимся голосом и вдруг, припав к матери, заплакала навзрыд.