Жизнь и смерть генерала Корнилова

Взглянув на картину, где изображалась смерть Верховного, я удивился фантазии художника и тех лиц, которые передали ему подробности о последних минутах Верховного. Почему-то художник нацепил Верховному шпоры, которых он в походе не носил. Ту позу, которая изображалась на картине, никто не видел. Я, единственный человек, присутствовавший в момент разрыва снаряда в комнате, такой позы не помню, несмотря на то, что эта минута навсегда врезалась в мою память. В момент взрыва снаряда Верховный не стоял, а сидел у стола и вмиг он был подброшен снизу назад к печке в сидячем положении. Верховного ударило головой о печку. Потом я узнал, что эта картина писалась по рассказам многих «очевидцев», среди которых был и поручик Ч-в, который уверял нас под Медведовской, что его лошади оторвало гранатой голову.

В день открытия музея меня встретил озабоченный художник с бледным лицом, заявивший, что все его труды пропали даром, так как мой портрет не разрешено генералом Деникиным поставить в музей. Я удивился мелочности генерала Деникина. Если я был любимым адъютантом генерала Корнилова, то эту любовь и мою заслугу перед родиной никто не может отнять у меня. Эта мысль меня успокоила, и я, попрощавшись с Наталией Лавровной (Таисия Владимировна уже умерла) и поцеловав Юрика, поспешил выйти из музея.

Перед самым отъездом в Новочеркасск я зашел к генералу Романовскому попрощаться.

– Я пришел, Ваше Превосходительство, попрощаться с вами. Еду в Азию к Сердару. Если наступят еще раз тяжелые дни, зовите меня, я буду рад помочь вам! – сказал я, прощаясь.

Генерал Романовский улыбнулся и, глубоко вздохнув, произнес, взяв меня за голову:

– Эх, Хан, Хан! Спасибо! Счастливаго вам пути! Привет от меня Туркестану! – и опять глубоко вздохнул.

Попрощавшись с семьей генерала Романовского, я уехал в Ахал.

Прошло около года, когда я возвратился из Бухары, куда меня командировал генерал Ласточкин (начальник штаба Сердара) и Сердар для точного выяснения того, что творилось в Бухаре у Эмира. Пока я приехал из Бухары, Закаспийская область пала и Ураз Сердар с джигитами очутился на острове Ашур-Аде (в Персии).

При первой встрече с Сердаром (по возвращении из Бухары) он, в присутствии офицеров, обняв меня, поторопился передать привет от генерала Романовского, который, встретив Сердара в Ставке в Таганроге, спросил:

– Где Хан и что вы можете сообщить о его судьбе?

Сердар доложил, что он послал меня в Бухару с поручением.

– Как бы беднягу не убили! – сказал генерал Романовский.

Мне очень жаль, что я уж больше не встретился с генералом Романовским.

Иллюстрации

Текинцы Закаспийской области. Фото конца XIX в.

Текинец. Начало XX в.

Воины-текинцы. Начало ХХ в.

Знаменная группа Текинского полка

Командир Текинского конного полка С.П. Зыков. 1910-е гг.

Всадники Текинского конного полка

Лавр Георгиевич Корнилов. Фотопортрет и статья, посвященная июньскому наступлению русской армии на Западном фронте. Журнал «Искры», № 26, 1917 г.

Текинцы на привале

Текинский конный полк

Солдаты на фронте принимают присягу Временному правительству

Л.Г. Корнилов выступает перед войсками. 1917

Встреча генерала Л.Г. Корнилова на Николаевском вокзале в Москве. Август 1917 г.

Большой театр в Москве во время проведения Государственного совещания. Август 1917 г.

Члены Временного правительства с верховным главнокомандующим накануне государственного совещания. В центре сидит А.Ф. Керенский, слева от него Л.Г. Корнилов

Могилев в начале ХХ в

Ставка Верховного Главнокомандующего в Могилеве

Приказ Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова с объяснением смысла происходящих событий («Корниловское выступление»). 29 августа 1917 г.

Телеграмма А.Ф. Керенского на все телеграфные станции о запрещении передавать телеграммы в ставку Л.Г. Корнилова. 29 августа 1917 г.