Жизнь и смерть генерала Корнилова

В начале мая 1918 года в Новочеркасск приехал генерал Марков. Его сопровождало пять вооруженных казаков-кубанцев. По городу он ходил с нагайкой в руках. Его появление в большой белой папахе, серой, знакомой первопоходникам, куртке, в высоких сапогах сначала приятно действовало на всех офицеров, живших тогда в Новочеркасске. Он выступил в театре с призывом к офицерам идти на фронт. Но, несмотря на его популярность в армии, мало кто откликнулся на его призыв. Уставшие после похода офицеры, попав на отдых, не так легко готовы были расстаться с ним, да к тому же в армии не было магнита, который бы притягивал их сердца. Видя слабый результат своего выступления, генерал Марков стал прямо арестовывать и отправлять офицеров на фронт. Узнав об этой новой мере, офицеры стали разбегаться из Новочеркасска кто куда. Одни бежали в Ростов, занятый тогда немцами, другие к Колчаку, третьи поступали в Донскую армию, четвертые – просто скрывались. Были даже такие офицеры – и довольно изрядное количество, – которые просили меня взять их с собой в Туркестан для борьбы с большевиками. Офицеров возмущали действия генерала Маркова.

– Армия генерала Корнилова добровольческая! Мы все пришли в нее добровольно. Зачем же генерал Марков применяет полицейскую меру? – рассуждали некоторые.

Я лично встретился с генералом Марковым в Новочеркасске случайно: шедший со мной рядом офицер Марковского полка мичман Г. моментально исчез в магазине, бросив мне:

– Хан, спасайтесь, – Марков!

Я, подняв глаза, встретился с генералом Марковым, шедшим в сопровождении кубанских казаков.

– Ну, Хан, что поделываем? – спросил он, поздоровавшись со мной.

– Ничего, Ваше Превосходительство! Живу здесь и жду момента, чтобы выехать домой! – ответил я.

Кивнув головой, он пошел дальше.

Немцы, заняв Ростов, придали его быту дореволюционную внешность. Всюду был порядок, чистота и даже появились полицейские и жандармы. В Ростов в это время со всех концов съезжались офицеры, спешившие в армию генерала Корнилова. Эти приехавшие с жадностью расспрашивали об армии и о генерале Корнилове и, получая ответ, что он убит, терялись при этом известии.

– Что же теперь делать? Снова ехать к графу Келлеру в Киев? – говорили прибывшие.

– Если хотите драться с большевиками, поезжайте в Добровольческую армию. Ею командует теперь генерал Деникин, и она сейчас дерется под Тихорецкой.

Офицеры, разбившись на группы, расспрашивали добровольцев о численности армии, ее лозунге и о новом командующем. Получив довольно туманные разъяснения о численности армии и ее лозунгах, они, недоумевая, опустив головы, нерешительно отправлялись с вокзала в город. Эту картину я наблюдал при немцах, при союзниках она была другая.

– Ну что?! Союзники помогают нам? Говорят, их эскадра, пробив Дарданеллы, везет корпуса генералу Деникину на помощь! Это правда? Значит, конец большевикам! Отсюда прямо в Москву тогда? – спрашивали новоприбывавшие у встреченных добровольцев.

– Пока никаких корпусов мы не видели, кроме нескольких тощих мулов, выгруженных в Новороссийске!

– Как же так? У большевиков только и говорят о том, что союзники начали помогать Деникину.

– Не знаю. Думаю, это была утка, пущенная из Освага. По правде сказать, ни на чью помощь, кроме Божией, нечего рассчитывать! – отвечал обычно доброволец.

В июне месяце я, случайно узнав о присутствии шестидесяти текинцев в Ростове, поехал туда. Текинцы эти были 26 ноября 1918 года вместе с тремя офицерами взяты в плен большевиками и посажены в минскую тюрьму. Когда в Минск пришли немцы, текинцы были освобождены и теперь в Ростов были привезены неким полковником Икоевым. Отыскав их, я пожелал увидеть этого полковника, и предо мной предстал прапорщик Икоев, просивший меня во время сидения Верховного в Быхове дать ему какое угодно поручение по делу Верховного. Я категорически отказал, и он тогда исчез неизвестно куда. Теперь же я увидел Икоева в форме полковника Текинского полка, да еще с офицерским Георгиевским крестом. По просьбе джигитов я предложил ему освободить текинцев. Он отказался, ссылаясь на ростовского градоначальника, который-де по приказанию атамана Краснова хочет дать ему, Икоеву, охрану города и к этой роли он теперь подготовляет текинцев.

Возвратившись в Новочеркасск, я отправился к генералу Алексееву и доложил ему о просьбе текинцев и добавил, что Икоев не полковник, а прапорщик и что он никогда не был офицером Текинского полка.

– С удовольствием, Хан, сделаю все, что в моих силах, – сказал генерал Алексеев, беря лист бумаги и карандаш.

Написав что-то, он тихим голосом произнес:

– Зайдите, Хан, завтра ко мне, и я сообщу вам результат переговоров с атаманом. Я надеюсь, что туркмены будут отпущены! – сказал этот милый старик, отпуская меня.

На другой день действительно туркмены были отпущены и я их привез в Новочеркасск.