Жизнь и смерть Бобби Z

Развивается очередное классическое провальное дело в стиле Тима Кирни, думает он, и только тут замечает, что из правого бока сочится что-то теплое и липкое – кровь, и понимает, что он был бы уже мертв, если бы не принял меры предосторожности, воспользовавшись старым фокусом, которому научился на тюремной кухне. Он хорошо помнил удивленное выражение на тупом лице этого идиота из окружной тюряги Фресно, что в Калифорнии, когда тот подкрался, собираясь порешить Джонни Мэка, и дешевенькое перо отскочило от кухонного подноса, а Мэк обернулся, вылупился на него и потом колошматил, пока не подоспела охрана, а Джонни Мэк – это, черт дери, здоровенный негр.

«Какого хрена я про это думаю, – спохватывается Тим, – у меня нет времени предаваться воспоминаниям, за мной же гонятся».

Тим оглядывается – теперь он различает их даже в толпе. Трое парней, одетых как придурки-туристы: один – в футболке с надписью «Я ♥ Сан-Диего», другой – в футболке океанариума «Морской мир», а третий – в бейсболке «Сан-Диего падрес». Тим удивляется, как это он их проглядел, разве что из-за того, что он – раздолбай мирового класса.

Теперь Тим понимает, что явно играет не в своей лиге, потому что ему со всем этим не справиться. Может, великий Бобби Зет и сумел бы разобраться во всем этом дерьме, думает Тим, но я не могу. Надо как-то уносить ноги и найти Кита. Пока мы и без денег, и без шансов, и меня вот-вот прикончат в этом гребаном зоопарке, господи помилуй. Обидно, а? Пережить три отсидки, войну в Заливе, всю эту чертову заваруху в пустыне, чтобы тебя облапошили и шлепнули в зоопарке.

Но потом думает: а станут ли эти парни убирать меня при свете дня в людном месте? И расстраивается: а почему нет? Они ведь только что попытались это сделать.

Жизнь пошла совсем уж наперекосяк.

Тиму хочется сейчас одновременно и сидеть, и продолжать двигаться – ясно, что в этом есть непреодолимое противоречие, но тут он вспоминает про фуникулер.

И только в вагончике он сообразил, что, черт дери, попался в нехилую ловушку, потому что в следующий залезли только двое из этих парней, а третий помчался наверх, чтобы там его встретить.

В любом случае тут уж ничего не поделаешь, так что первым делом Тим вытягивает из штанов рубашку, чтобы поглядеть на свой бок: чудный разрез пятидюймовой длины, из которого льется чертовски много крови. Хотя рану уже начало жечь, она не очень глубокая. Тим решает, что жить-то будет, но только в случае, если его сравнительно скоро перебинтуют. Он заправляет рубашку обратно и принимается высматривать Кита.

А того уже нет на скамейке возле горилл.

Тим чувствует, как его охватывает паника: ребенка нет там, где он должен быть.

Тим как безумный озирается по сторонам, но нигде не видит светловолосой головы Кита и нервничает так, что начинает задыхаться. Он приказывает себе успокоиться и тут замечает, что двое парней в вагончике-гондоле, едущем позади него, веселятся от души. Тим поднимает взгляд на вершину холма и видит, как мистер «Морской мир», прислонившись к дереву, свинчивает снайперскую винтовку. Да, парню не надо быть Ли Харви Освальдом, чтобы всадить две расчудесные пули в Тима, пока он будет выходить на эту расчудесную плоскую платформу.

Ты просто тупой кретин, ругает себя Тим. Вселенский раздолбай. Профукал деньги, потерял ребенка, и теперь вдобавок тебя убьют. Очередной самый обычный день Тима Кирни, непревзойденного неудачника.

Тим едет навстречу своей смерти, точно по конвейеру на бойне. Под ним сотня футов пустоты, деваться некуда, кроме как в зону обстрела, и что прикажете – прыгать?

Что он и делает.

Позже его преследователи расскажут Монаху, что Бобби Зет улетел – чтоб мне лопнуть, улетел! – прямо по воздуху. Повис на краю гондолы, отпустил руки – и полетел в вагончик, спускающийся вниз.

Они расскажут Монаху, что вдруг там, наверху, словно бы открылся цирк братьев Ринглинг, Барнума и Бейли, потому что те немногие, кому посчастливилось это лицезреть, ахнули в точности как в цирке, когда зрители думают, что парень на трапеции навернулся, на хрен, а сетки под ним нет. В зоопарке Сан-Диего сетки уж точно нет, только твердая земля, и ограды с заостренными прутьями, и кровожадные животные, и прочее в том же роде. Один из киллеров даже говорил Монаху, что видел, как львы в ожидании подняли головы, когда Зет выпрыгнул из вагончика, но Монах не поверил. Так или иначе, любой, кто выскочит из гондолы в зоопарке Сан-Диего, вряд ли взмоет в воздух и полетит – раз-раз, а уж прыгать из вагончика, идущего вверх, в тот, что идет вниз, – такое может попытаться сделать разве что идиот или полоумный.

Или живая легенда.

– Теперь понимаю, почему этого парня считают легендой, – скажет один из убийц Монаху, и Монах, хоть и не поверит тому, что они наболтали, все-таки будет задет этим замечанием.

– Он улетел, – с суеверным трепетом добавит киллер. – Как Супермен.