Жизнь и приключения Заморыша

- На кой черт мне знать, что там, в городской думе, болтает хлебный ссыпщик или рыбопромышленник? - зло сказал он. - Все говорят и говорят. Один доказывает, что надо электрическую станцию заказать бельгийцам, другой - что лучше немцев водопровод никто не проведет, а третий добивается, чтоб трамвай строили французы. Но ни трамвая, ни водопровода, ни электричества как не было, так и нет. Зато свои инженеры, которые могли бы земной шар заставить вдвое скорей вращаться, ходят по родной земле с волчьим паспортом! - Он помолчал, глянул на шашки, что рассыпались среди газет, и предложил: - Кто желает сыграть со мной на интерес?

Красноносый бродяга почтительно сказал:

- Какой же, господин инженер в отставке, может быть интерес, когда у нас ничего, за исключением вшей, не имеется. А вшей, я думаю, у вас и своих в избытке.

- Врешь, головастик, я хоть в данную пору и безработный, но в баню хожу каждую неделю. Ладно, садись, сыграем так.

Оборванцы столпились около стола и все взяли сторону красноносого: подмигивали ему, кивали, а то и прямо подсказывали.

Но скоро от его шашек, кроме запертых, не осталось ни одной.

Инженер сказал:

- Это что! Вот в шахматы бы! Да они в такой богадельне вряд ли водятся.

- Нет, водятся! - крикнули мы с Витей и побежали за буфетную стойку, где в коробке лежали причудливые фигурки. Отец был уверен, что в такую игру играют только образованные люди, и в "тот" зал шахматы не выносил.

Инженер расставил фигуры на доске и спросил:

- Ну, кто умеет?

Оборванцы молча переглянулись. Умеющих не нaшлось. Только один, патлатый, отозвался:

- В прошедшее время, когда я служил в Пречистенской церкви диаконом, мне не раз приходилось вступать на шахматном поле в единоборство с нашим благочинным, отцом Феофаном, но по доносу оного же благочинного был изгнан за вольнодумство, от водки и горя утратил зрение и теперь без очков не могу распознать, которая фигура есть лошадь, а которая королева.

Витя попросил:

- Научите меня.

Инженер оглядел его.

- Ты, брат, еще мал, не поймешь.

- А может, пойму, - настаивал Витя.

- Хорошему делу почему не научить! Только эта игра трудная.

- Поучи, поучи, - сказал дьякон.

- Ну, ладно, попробуем.

Инженер стал объяснять, как фигуры называются и как ими ходят. Объяснял он хорошо, даже я понял. Потом опять расставил фигуры и принялся играть сам с собой. Пойдет белой фигурой и тут же объяснит, почему так пошел. Потом пойдет черной и тоже объяснит. После этого Витя уже стал сам за себя играть, но играл так плохо, что инженер его все время поправлял.

Следующие три дня Витя только и делал, что играл сам с собой в щахматы. А когда увидел, что инженер опять пришел, схватил доску и побежал в "тот" зал.

- Ты, хлопец, башковитый, из тебя выйдет толк, - сказал Вите в этот день инженер.

Со мной Витька играть не хотел. Только после того, как инженер куда-то пропал, он сказал мне:

- Да научись ты играть, дурачина!

Мы сели за доску, и я проиграл семь раз подряд.

С Витей я играл часто и всегда проигрывал. Только раз (это было три года спустя) мне удалось выиграть у брата партию. Но эта победа меня не очень порадовала.

Витя сказал: "Орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда до облак не подняться". Вообще брат был во всем гораздо способнее меня.

- Скажи какое-нибудь слово, - предлагал он.

Я говорил, и он сейчас же называл число букв в этом слове.

Раз он спросил:

- Какое самое большое слово ты знаешь?

- Превышеколоколенходященский.

- Двадцать семь, - сейчас же сказал он.

А спорить с ним было совсем невозможно: он всегда меня побивал.

- Что сильнее - вода или керосин? - спрашивал он.

- Конечно, керосин, - не задумываясь, отвечал я.

Да и как могло быть иначе! Вода ничего не стоила, а за керосин мы в лавочке деньги платим. Вода в лампе не горит, а керосин горит. Облей керосином полено и чиркни спичкой сразу вспыхнет, а облей водой - не вспыхнет. Так я Витьке и объяснил.

А он мне:

- Ну и что ж! А я возьму и залью его водой. Значит, вода сильней твоего керосина.

Я чувствовал - тут что-то не так, но доказать не мог и от досады чуть не плакал.

Инженер то приходил каждый день, то исчезал на неделю и больше. Однажды вечером, когда он играл с Витей в шахматы, к нам пришел еще новый человек.

В это время пел фонограф. Человек остановился перед ним, поднял бровь и прослушал всю песенку до конца.

Я его хорошо рассмотрел: худой, высокий, полуседые, зачесанные кверху волосы, лицо бритое, длинное, нос с горбинкой, а глаза серые, большие. Когда фонограф замолчал, он медленно поднял плечи и сказал:

- Поразительно! Французская шансонетка в российском босяцком вертепе. Жизнь - сплошной парадокс.

Повернулся и пошел в "тот" зал.

Что такое "парадокс", я не знал, но и для меня было ясно: этому человеку наша чайная не понравилась.

- Что я вижу! - опять поднял он плечи. - Герр Стейниц готовит себе смену. И где же! В российском босяцком... гм... клубе. Парадокс! Сплошной парадокс!

Инженер насмешливо сказал:

- А, граф! И вы сюда забрели? Стейница себе оставьте: Чигорин мне родней. Не хотите ли продолжить сей парадокс и сразиться на звание чемпиона... босяцкой команды?