Жизнь и приключения Робинзона Крузо

По моимъ наблюденіямъ оказывалось, что эти боязливыя животныя, находясь въ горахъ выше охотника, такъ чутки и осторожны, что всегда чувствуютъ его приближеніе, какъ бы онъ ни находился далеко, и съ необыкновеннымъ проворствомъ, прыгая по горамъ съ камня на камень, скрываются отъ него. Если же, напротивъ, охотникъ находится выше ихъ, или когда они пасутся на долинахъ, то допускаютъ его близко къ себ, и почти не чувствуютъ его приближенія. Какая причина этому, — я не могу ршить положительно: либо он, находясь высоко, имютъ лучше обоняніе, либо устройство ихъ глазъ таково, что он только внизъ, а не вверхъ, смотрть могутъ. Посл сего я всегда, охотясь, всходилъ на скалы, и мн часто удавалось убивать козъ безъ большаго труда.

Однажды я убилъ одну козу, бгавшую въ долин съ своимъ козленкомъ. Козленочекъ такъ еще былъ малъ и глупъ, что совсмъ не испугался выстрла, но стоялъ неподвижно близъ своей убитой матери. Когда я взялъ ее къ себ на плечи и пошелъ домой, козленокъ бжалъ за мной до самаго моего жилища, и стоялъ у лстницы до тхъ поръ, пока я перенесъ козу на другую сторону стны, и потомъ возвратился къ нему. Онъ добровольно допустилъ взять себя ко мн на руки и перенести за ограду. Мн хотлось воспитать это бдное, осиротвшее животное и имть въ немъ своего сотоварища, который бы раздлялъ со мною мою уединенную и грустную жизнь; но козленокъ былъ такъ еще малъ, что не могъ ничего сть, кром молока матери, и слдовательно не могъ на долгое время продлить свое существованіе. Не желая, чтобы козленокъ томился голодомъ и пропалъ даромъ, я закололъ его собственными руками, и сълъ его. Эта охота доставила мн пищи на нсколько дней; провизію же свою, особливо хлбъ, я берегъ сколько было то мн возможно.

ГЛАВА VII

Календарь Робинзона. Недостатокъ въ одежд. Причина продолжительности работъ. Столярное мастерство Робинзона. Распредленіе дневныхъ работъ. Неизвстные колосья. Жатва и будущія надежды

Бумаги, перьевъ, а особливо чернилъ было очень мало у меня, потому что я употреблялъ ихъ на записываніе дней и всего, что мною было сдлано въ эти дни. Чернилы мои были въ самомъ жалкомъ состояніи, потому что я, по. недостатку ихъ, прибавлялъ къ нимъ время отъ времени воды, и сдлалъ ихъ такими жидкими, что наконецъ самъ съ трудомъ могъ разбирать написаное мною самимъ. Мн пришло на мысль, что рано или поздно мн будетъ нечмъ записывать, и я по невол собьюсь въ счет времени и не буду различать воскресенья отъ прочихъ рабочихъ дней. Чтобъ избжать такого безпорядка, я задумалъ сдлать календарь.

Для веденія этого календаря мною было избрано находившееся недалеко отъ моего жилища гладкое, высокое дерево. Я сдлалъ на немъ, какъ возможно было мн повыше, слдующую надпись:

Я выброшенъ сюда бурею 3 °Cентября 1659 года.

Слдующіе за этимъ числомъ дни я отмчалъ небольшою чертою, а воскресные дни — чертою двойной длины, первый же день мсяца — чертою тройной длины. Такимъ образомъ былъ устроенъ мой календарь, и я по немъ могъ узнавать дни, недли, мсяцы и года.

Съ самаго начала моего на остров пребыванія мои упражненія были такъ велики и непрерывны, что мн тогда некогда было и подумать о моемъ прошедшемъ, настоящемъ и будущемъ. Усталый до нельзя, я отъ работъ переходилъ къ глубокому сну, и отъ сна опять къ работамъ. Наконецъ, когда самыя необходимыя для меня работы были исполнены, у меня оставалось нсколько свободнаго времени, въ которое я могъ подумать о моемъ положеніи. Оно представлялось мн очень горестнымъ. Всего боле меня безпокоило будущее. Что станется со мною — думалъ я — когда у меня выйдутъ вс припасы състные и весь порохъ? Злая ожидаетъ меня участь! Мысли эти такъ тревожили меня, что я не находилъ себ покою.

Однако эти страшныя картины моего будущаго мало-по-малу изглаживались изъ моихъ мыслей, и я сталъ боле обращать вниманіе на мое настоящее. Я нуждался въ самыхъ необходимыхъ вещахъ. У меня не было орудій для обработыванія земли. У меня не было ни грабель, ни сохи, ни бороны, даже ни лопаты для обработыванія земли. Для шитья платья не было у меня ни иглы, ни нитокъ. Мое платье стало приходить въ ветхость. У меня уже давно не было блья, кром нсколькихъ полотняныхъ полосатыхъ рубашекъ, которыя были найдены мною въ сундукахъ матросовъ. Эти рубашки я носилъ со всевомзожною бережливостію, да очень часто, въ нестерпимые жары я не надвалъ на себя никакого платья, кром одной рубашки. Большое счастіе было для меня, что я между платьями, матросовъ нашелъ этихъ рубашекъ около трехъ дюжинъ. Я запасся также нсколькими толстыми верхними одеждами, но он мн мало приносили пользы, потому что быля слишкомъ теплы для того климата, въ которомъ я жилъ.