Читаем Жизнь и мысли полностью

Комментаторы Павла до сих пор не знают, как быть с этим спасением всех, и тому есть две причины. Во-первых, они просмотрели тот факт, что под "всеми" имеются в виду не вообще все, а все избранные. Во-вторых, они не делают различия, которое подразумевается Павлом, — между мессианским и вечным блаженством. Если принять во внимание ту трактовку проблемы в целом, которую дает Павел в главах 9—11 Послания к римлянам, то его слова в Рим. 11:32 никак не могут относиться к вечному блаженству. Павел говорит здесь не о возвращении всех людей, когда-либо живших на земле (apokatastasis pantwn), и не о всеобщем блаженстве, которое должно наступить в момент, когда Бог станет всем во всем. Он имеет в виду только то поколение человечества, которое живет в конце времен, и его участие в мессианском Царстве. Речь идет у него об обращении к вере всех избранных, как из язычников, так и из евреев, к моменту второго пришествия Христа, — короче, о чуде, которого требует его вера, побуждаемая заботой об Израиле, и которое он сам надеется увидеть в своей земной жизни.

Вследствие этой надежды — что все призванные достигнут праведности, которая дается верой, — ему становится понятной задержка второго пришествия Христа. Вероятно, он полагает, что всему Израилю суждено уверовать (Рим. 11:26). Таким образом, он придерживается представления, которое, видимо, было и у Иисуса и от которого Иисус отказался в ходе своего служения.

Из того, что проповедь Павла язычникам проистекает из эсхатологического универсализма, следует ее совершенно особый характер. Она обращена к язычникам, призванным пополнить число участников Царства именно в качестве язычников, а не в качестве евреев, верующих в Христа. Это теоретическое различие на первый взгляд не имеет большого значения. Однако оно ведет очень далеко. Именно от него в конечном счете зависит тот факт, что Павел не может допустить подчинения Закону и обрезания, которых требуют от обращенных им язычников. Он не может отступить от своей позиции, состоящей в том, что они были призваны к бытию во Христе как язычники, а не как язычники, превращенные в евреев. А кроме того, свободы от Закона для христиан из язычников, вытекающей из его эсхатологического универсализма, требует и мистика бытия во Христе. Если бы вопрос о Законе не возникал, Павел мог бы держать свое мистическое учение о бытии во Христе при себе. Верующему ведь нет необходимости знать всю тайну того, что происходит с ним, начиная с момента крещения. Если, простодушно полагая, что он все еще живет в природном мире, верующий ожидает пришествия Иисуса в качестве Мессии и готовится к этому событию покаянием и очищением, он войдет к Нему в Его мессианскую славу так же неминуемо, как и в том случае, если он к тому же еще и знает, что благодаря воскресению Иисуса время сверхприродного мира уже наступило, что силы смерти и воскресения с момента его крещения уже действуют в нем и что поэтому он только внешне все еще кажется природным человеком.

Но как только возникает вопрос о Законе, без знания мистического учения о бытии во Христе обойтись уже невозможно. Не обладая этим знанием, верующий может совершить непоправимую ошибку: решить, что и после смерти и воскресения Иисуса Закон все еще действителен, и, не мудрствуя лукаво, заключить отсюда, что новообращенный язычник обязан подчиниться Закону, чтобы, присоединившись к избранному народу, с полным правом притязать на данные ему обетования. Но если верующий из язычников действительно поступит так, он безвозвратно отпадет от Христа, даже если по-прежнему будет признавать Его Мессией и покаянием и очищением готовить себя к Его приходу. Ибо, согласившись на бытие в Законе, он отказывается от бытия во Христе, а вместе с этим и от своего спасения. Чтобы не допустить этого страшного безумия, Павел вынужден выступить со своим мистическим учением о бытии во Христе.

Какова же, собственно, позиция Павла в отношении Закона?

Если собрать вместе все содержащиеся в его посланиях высказывания на эту тему, создается впечатление чего-то чрезвычайно сложного и противоречивого. Он утверждает, что Закон уже не имеет силы. Но в то же время он считает его действующим, поскольку полагает, что признающие Закон подчинены ему и из-за этого гибнут. К этому добавляется еще одна непонятная вещь. Если верующие из иудеев продолжают жить согласно Закону, Павел считает, что это в порядке вещей и не вредит их спасению. Но если то же самое хотят делать верующие из язычников, он расценивает это как отречение от креста Христова.

Поэтому отношение Павла к Закону нельзя свести к простому утверждению, что Закон отныне должен считаться недействительным. Если мы хотим понять его по-настоящему, мы должны постоянно иметь в виду те вопросы, которые его волновали. Этих вопросов два; один из них теоретический, другой — практический.

1. В каком смысле и в какой мере Закон уже не действует?

2. Как должны вести себя верующие по отношению к Закону, который в определенном смысле уже не действует?

Перейти на страницу:

Все книги серии Мыслители XX века

Манифест персонализма
Манифест персонализма

Издание включает важнейшие произведения Э. Мунье (1905–1950), основоположника и главного теоретика французского персонализма. Созданные в драматический период истории Франции они ярко передают колорит времени. В них развиты основные темы персоналистской философии: духовных мир личности, межчеловеческое общение, свобода и необходимость, вера и знание, выбор и ответственность. С позиций личностного существования рассматриваются также проблемы социальной революции, государства, власти, демократии, национальных отношений. Главной же темой остается положение личности в современном мире, смысл ее жизни и деятельности. Большинство произведений, вошедших в издание, впервые публикуется в переводе на русский язык. Для читателей, интересующихся историей современной философии, проблемами культуры.От редактора fb2 — требуется вычитка по бумажному оригиналу.

Эмманюэль Мунье

Философия / Образование и наука
Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция
Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция

МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСТВО «РЕСПУБЛИКА» 1995(Мыслители XX века)Книга содержит труды русского философа Николая Онуфриевича Лосского (1870-1965), созданные в эмиграции в зрелый период его творчества и впервые издающиеся у нас.Автор предстаёт здесь не только как глубокий, оригинальный мыслитель, но и как талантливый популяризатор. Публикуемые работы всесторонне раскрывают особенности его мировоззрения – своеобразного варианта персоналистической философии – и его учения об интуитивном пути познания, включающем разные формы интуиции, в том числе и такую неоднозначно толкуемую её разновидность, как мистическая интуиция.Издание рассчитано на тех, кого интересуют проблемы отечественной и мировой философии, теории религии и науки.

Николай Онуфриевич Лосский

Философия / Образование и наука
Два образа веры. Сборник работ
Два образа веры. Сборник работ

В издание включены наиболее значительные работы известного еврейского философа Мартина Бубера, в творчестве которого соединились исследование основ иудаистской традиции, опыт религиозной жизни и современное философское мышление. Стержневая тема его произведений - то особое состояние личности, при котором возможен "диалог" между человеком и Богом, между человеком и человеком, между человеком и миром. Эмоционально напряженная манера письма и непрестанное усилие схватить это "подлинное" измерение человеческого бытия создают, а его работах высокий настрой искренности. Большая часть вошедших в этот том трудов переведена на русский язык специально для настоящего издания.Книга адресована не только философам, историкам, теологам, культурологам, но и широкому кругу читателей, интересующихся современными проблемами философии.

Мартин Бубер

Философия / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии