Жизнь и искушение отца Мюзика

Из Кельна Пиш направился в Амстердам в Нидерланды, где, судя по всему, на время отложил свои алхимические эксперименты, а также изыскания в той области медицины, которую сегодня можно назвать нетрадиционной. В Амстердаме он с головой ушел в священные тайны каббалы, изучая их под руководством коцинерского раввина Михала Ицхака бен Ели Цви, также известного как Гаон[132] из Коцина. К тому же в Амстердаме он обзавелся первой из трех своих жен — Лией, дочерью Менасаха Халеви, богатого торговца пряностями, имеющего деловые связи в Новом Свете. Фолш, кажется, искренне любил Лию, у нее были темные глаза и дерзкие груди. Ее смерть и смерть их ребенка при родах повергли его в глубокую депрессию, из которой, согласно Гаону и по свидетельству самого Фолша, он надеялся выйти только в Святой Земле, скорее всего — в Сафеде[133], хотя это мог быть и Иерусалим. Коцинерский раввин убедил тестя Фолша ссудить вдовца деньгами для путешествия в Палестину. (Для полноты картины необходимо упомянуть тот факт, что английский фашист предвоенных времен Невиль Флайт-Дакре в своей книге «Международное еврейство и расовое осквернение. Отчет из Европы» [Литтл инглэнд пресс, 1937] утверждал, что Фолш сбежал из Амстердама из-за того, что одиннадцать арийских женщин атаковали его судебными исками об установлении отцовства.)

Фолш закончил свое паломничество на Восток в Александрии — ему понравились ее климат и космополитизм — и он прожил там пять лет, сделавшись учеником великого арабского ученого Абу Али ибн Сины (Авиценны). С Авиценной он изучал медицинские труды Моше Маймонида, прославленного средневекового философа и кодификатора еврейского права, в особенности книгу Маймонида «Трактат о сожительстве», написанную по просьбе сирийского султана.

Среди многих средств для излечения разных видов сексуальных расстройств в «Трактате» было единственное, внушившее сэру Персивалю Билу — весной 1748 года он совершал в Египте одно из самых ранних своих путешествий в поисках редкостей и диковин — привязанность к Фолшу. От английского консула в Неаполе сэр Персиваль услышал о «медицинском светиле», творящем чудеса в Александрии, «темнокожем белобородом язычнике, сидящем на шелковых подушках»: «Парень может вылечить все, дорогой сэр, от „кровоточащих десен и пустяковой испарины до любовных ран и опухших яичек“», и сэр Персиваль, обосновавшись в этом городе, добился аудиенции.

О мере обаяния Фолша можно судить по тому, что Авиценна стал относиться к нему, как к любимому, хоть и своенравному, сыну, чьи блестящие способности перевешивали его религиозное упрямство и мелкие грешки. Во всяком случае, Авиценна задумал приобщить ученика к делу и послал сэра Персиваля проконсультироваться у Фолша, которого представил как Мастера эротических искусств. Фолш оставил собственноручную запись об этом визите — она и сейчас хранится среди его бумаг в библиотеке Бил-Холла — возможно, Фолш собирался включить ее в автобиографию или в мемуары.

— Не импотенция, доктор, — сказал сэр Персиваль Фолшу, — совсем не это, вы понимаете? Поднимаю его хорошо, встает озорник, как по команде, — но, как я полагаю, он поднимается хитростью. Неплохо сказано. «Поднимается хитростью», вы понимаете? Дело в том, что я кончаю слишком быстро, истекаю в спешке, теряю все мое «жидкое жемчужное сокровище», как сказал поэт, обычно перед тем, как успеваю вложить в ножны мой меч. Девица лежит, страстно желающая. «Ах, сэр, что случилось? Увы, увы. Почему вы меня так дразните?» Нехорошо, очень нехорошо. Ужасная вещь, понимаете? Вы можете мне помочь, доктор?

Фолш благодаря Маймониду мог бы ответить утвердительно, но, конечно, не сказал этого сразу. Он важно посмотрел на пациента и погладил бороду.

— Будьте так любезны, достопочтенный сэр, показать мне провинившийся член.

— Показать все?

— Да, сэр.

— Гм… — Сэр Персиваль расстегнул штаны, за ними спустил исподнее и поднял свой член с причиндалами, чтобы показать. — Полный покой, видите?

Фолш взял серебряную указку с низкого столика, стоявшего позади него, и поднял ею вялый пенис сэра Персиваля, позволил ему упасть, снова поднял и снова позволил упасть.

— Да, достопочтенный сэр, думаю, что смогу помочь вам. Мой гонорар — тысяча гиней. Если вы желаете вылечиться от вашего несчастья, возвращайтесь через неделю с половиной этой суммы. Если же нет, для меня было большой честью познакомиться с вами.

Через неделю сэр Персиваль вернулся.

Фолш вручил ему флакон с жидкостью янтарного цвета.

— Массируйте этой микстурой вашего выскочку за два часа до того, как идти на приступ оказавшей вам благосклонность леди. Потом вымойте его теплой водой. Он будет стоять целых два часа, прежде чем освободится от пульсирующего «жидкого жемчужного сокровища», и два часа после.

— А если бальзаму не удастся произвести этот волшебный эффект?