Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4

— Помилуйте, сэр Ричард: они совсем по другой части, хотя и бывали на верфях Дептфорда. Разве вы не считаете полезным точный учет всех расходов, с последующим рассмотрением, на чем возможно сэкономить? Есть у них и еще умение: выжать из работников гораздо больше труда, нежели обыкновенно. Без кнута, за счет маневра деньгами. Известно же, что урочная работа идет намного веселей, чем поденная.

— Если корабельные плотники начнут спешить, ничего доброго из этого не выйдет.

— Голландские и английские работают втрое скорее здешних, а результат, согласитесь, не так уж плох. Насчет разницы в инструменте — знаю. Обеспечу самым лучшим.

Безукоризненная почтительность новых помощников и неплохое знание английского языка, обретенное за время учебы в Лондоне, постепенно примирили главного мастера с присутствием соглядатаев. Но малейшее давление на него (неважно, по какой части) могло вновь пробудить задремавшую обиду. Ввести в чужой епархии свои порядки — дело совсем не простое. Тем более, распоряжения мои касательно предохранения от болезней плохо сходились с привычками моряков, как русских, так и британских. Англия издавна оплачивает свое богатство и морское могущество матросскими жизнями — щедро, не торгуясь. Даже торговых шкиперов не смущает утрата четверти команды за одно плавание в западные или восточные Индии. На военных кораблях, где теснота больше, а кормежка хуже, к переходу в иной мир относятся еще более философски. Взять, к примеру, недавнюю блокаду Порто Белло, когда вице-адмирал Хозьер потерял две трети своих людей от морового поветрия и сам разделил их участь. В том же двадцать шестом году Чарльз Уоджер, крейсируя с эскадрой в виду Ревеля, досыта накормил эстляндских раков английскою мертвечиной: каждый день дюжины длинных, наспех зашитых парусиновых мешков спускали за борт под торопливую скороговорку корабельных священников.

У нас в России традиция наплевательского отношения к жизни и смерти нижних чинов примерно такова ж. Но вот беда: что сходит с рук Royal Navy, для русского флота губительно. Нет у него неисчерпаемого резерва опытных моряков. Здесь каждого матроса надлежит долго и трудно учить, а выученного — беречь, ибо замены ему взять негде. Будучи сам судовладельцем, я в полной мере прочувствовал сию трудность, и на своих кораблях отчасти оную преодолел. Гастрические лихорадки удалось победить; только второй бич моряков, цинга, по-прежнему собирала свои жертвы.

Кое-какие успехи в борьбе с нею имелись. Главный доктор московской гошпитали Николай Бидлоо всю прошлую зиму испытывал на пациентах всевозможные снадобья, рекомендованные коллегами (разве что купоросной кислотой, как иные мудрецы учили, больных не поил) — и некоторые лекарства дали результат. Сначала открылось, что облегчение скорбутным больным приносит особое пиво, сваренное по немецкому рецепту на осиновой коре, сосновых шишках и можжевельнике; еще лучше действует свежая телячья кровь; и наконец, сильнее всего — трава, у поморов так и называемая «скорбутной». Вот только эффект этих средств оказался неустойчивым: сегодня помогает, а завтра — нет. Травку мне аж в Мезенском уезде из-под снега выкопали, потом целый месяц до Москвы везли. Вначале она показалась прямо-таки чудодейственной, но при первой оттепели, оттаяв и малость полежав, лечебную силу разом утратила. То же самое с кровью: оную нужно пить еще теплой. Похоже, что лекарственная субстанция весьма нежна, и получить какие-нибудь декокты или пилюли, годные к продолжительному хранению, навряд ли удастся. Что в сем случае прикажете делать морякам, путешествующим в южных морях? Аптекарский огород на палубе развести или в трюме хлев устроить?

Можно, конечно, и устроить. Живой скот моряки частенько берут в плавание, не довольствуясь солониной. Но быстро пускают в суп: дело хлопотное. А чтоб иметь средство от цинги на всем протяжении пути в Камчатку — надо держать телят живыми, елико возможно. Кровь выцеживать малыми порциями, знакомым каждому лекарю способом флеботомии. Резать — только при повальной болезни команды. Скорбутную, иначе ложечную, траву хорошо бы высадить на островах в южном океане, климат которых близок к беломорскому: Тристан-да-Кунья, Новый Амстердам или Святого Павла… Более гостеприимные места европейские державы, к сожалению, уже расхватали. Россия на сей пир явилась к шапочному разбору. Мы уступаем первопроходцам по всем статьям, и чтобы попытаться встать наравне — должны значительно лучше соперников использовать наши скудные ресурсы, денежные и человеческие.

Сия задача не выходила у меня из ума, даже во время иных занятий. Я готовил коммерческие баталии с голландцами и англичанами, и не брал в расчет внутренних интриг (считая свою победу в оных окончательною). Но вскоре письма из Москвы принесли тревожные вести.