Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4

Пространство меж низовьями Дона и Кавказским хребтом делят три племени: ногаи, черкесы и калмыки. Долгое время первейшей фигурой в сих краях был неутомимый смутьян Бахты-Гирей, коего безуспешно старались истребить и мы, и крымцы. Лихой татарин никак не давался в трату, лишь недавно его черкесы зарезали. Впрочем, исчезновение упорного врага не пошло на пользу русскому влиянию. Пока он был жив, сменявшие друг друга ханы ничего не могли поделать с беспокойным и строптивым родичем; кубанская степь оставалась ничейной территорией без твердой власти. Ныне Крым уверенно подчинил разрозненные ногайские орды и добился по крайней мере формального вассалитета черкесских князей, обретающихся меж Кубанью и Черным морем. Известно было о пересылках с кабардинцами и калмыками, с целью отрыва оных от России и привлечения на враждебную сторону.

Пашков недоумевал, почему я с ходу затребовал сведения о малозначительной, по его мнению, ярмарке на Кагальнике.

— Егор Иваныч, мы с Григорием Чернышевым шесть лет назад, сей торг устраивая, отнюдь не о наполнении казны хлопотали. Вернее, не в первую очередь. И не о купецких прибытках. И уж тем паче — не о бездельной корысти твоих мытарей. Дело о том шло, как бы кочевых ногаев от хана оторвать и привязать к России. Чтоб ихние мурзы предпочли торговлю набегам, на место лука и сабли ходили к нам с овчинами и бараньей шерстью, да конские табуны гоняли. А если ты, друг любезный…

— Напраслина, Ваше Высокопревосходительство. Сроду из таможенных денег копейки не брал.

— Не брал, так не брал. Если Вашего Высокородия подчиненные, утратив страх Божий, дерут неуказные поборы в свой карман с любого, кто на торгу явится, и всех инородцев распугали… Не спорь, Егор Иваныч, у меня доношения о том не первый год копятся. В казну из сих денег меньше попадает, нежели на содержание таможни идет — так что прямой резон торговлю учинить вольной, а чиновников… Чиновников лишних найду, куда деть. Сенат я уведомил, в резолюции не сомневаюсь.

— Господин генерал, не по-христиански как-то, люди все же… Дети у всех…

— Так и я не зверь. Живота лишать не намерен. Даже суд заводить не стану, ибо досугом на сию волокиту не располагаю. Просто переведу в другие края, с понижением в чине.

— Куда, коль не секрет?

— В Охотский острог. Дивное местечко. Тоже на берегу моря. В общем, лишних у тебя заберу.

Борьба с казнокрадством подобна прополке огорода: столь же скучна и столь же нескончаема. Совершенно искоренить плевелы невозможно, они прорастают вновь и вновь. Стоит ослабить усилия — и самые мудрые замыслы не принесут плодов. Подобно сему, ленивый земледелец вырастит вместо полезного урожая трехаршинный бурьян. В промежутках меж показательными экзекуциями, утомившись от разбора дел, я езжал к флоту, в Белосарайскую крепость или в Троицкую у Таганьего рога.

Моряков назойливое внимание начальства (к тому ж не своего, адмиралтейского, а сухопутного) отнюдь не радовало. Тем более, начальство совало свой длинный нос в такие дыры, куда не склонны заглядывать адмиралы.

— ….. мать! У тебя нужник плавучий, а не корабль! Воняет, как на турецкой галере!.. — Срамил я капитана, лазая вместе с ним в глубинах трюма. — Что, матросам до гальюна не дойти?!

— Много с поносом, Ваше Высокопревосходительство. В гошпиталь отправляем, когда на целую шлюпку наберется.

— Устрой корабельный лазарет, отдели больных от здоровых — иначе вся команда сляжет. В гарнизонах и ландмилиции с гастрическими лихорадками бороться умеют. Средства известны: питье кипяченое или кислое, мытье рук с мылом, баня. Так чего же флот отстает?! Ждете, пока начнут взыскивать за неоправданные потери? Регламент о сбережении здоровья до вас довели? Так исполняйте, бесово племя!

— Слушаюсь, Ваш-шпр-с-ство!

По роже видно, что сие послушание — до тех пор, пока генерал не уедет. Когда-то в бутурлинской дивизии правила здоровой жизни вбивались шпицрутенами. Не только солдат и унтеров — пришлось и офицеров иных посечь. Но вбили крепко. Здесь так не сделаешь: уже потому, что начинать пришлось бы с капитанов. Приличия не позволяют. А по-хорошему не доходит. Может, вычеты из жалованья ввести за чрезмерную смертность в командах? Так для этого надо жалованье хотя бы платить, вовремя и полностью, — о чем морские офицеры уже мечтать забыли. Через капитан-командора новые порядки не ввести. Козенц хорош как инженер и корабельный архитектор, однако не одарен силой принуждения и начальственной въедливостью. К тому же, наша с ним дружба имеет предел прочности, который я чуть не перешел недавно, назначив ему в помощь своих приказчиков. Старик обиделся и пришел ругаться со мною.

— Если, Александр Иванович, ваши люди лучше меня знают, как корабли строить, так не лучше ли им сие и поручить?!