Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4

Дав поручение продолжить поиски доктора-авантюрьера (с умеренным усердием, без экстраординарных трат), сочинил широкий план опытов по предохранению корабельных команд от цинги. Свежая зелень, свежая зелень… Где ж ее взять посреди океана?! Оранжерею на палубе не разведешь! А если разведешь, то жить ей до первого шторма. Нет, в ограниченных размерах это возможно: растить, скажем, поморскую «скорбутную траву» в легких переносных ящиках на компосте, упрятанном в парусиновые рукава; при ухудшении погоды убирать в трюм. Только на всю команду сей травки заведомо не хватит. Мнилось более авантажным сбережение свежих плодов при помощи сахарной патоки или спирта — и действительно, наибольший успех принесла именно эта метода. Сицилийские апельсины, плотно уложенные в дубовый бочонок и залитые крепчайшим ямайским ромом, сохраняли целебные свойства на всем протяжении самых дальних плаваний. Правда, для излечения заболевших требовался дозис лекарства, способный быка с ног свалить — однако пациенты не роптали. Для предотвращения же недуга матросам давали после вахты по одному плоду и по чарке получившейся настойки; выдача сия начиналась во второй месяц пребывания в море. Впрочем, это я сильно забегаю вперед, подобный рецепт был введен в действие лишь по итогам долгих изысканий.

А пока вся моя флотилия, исключая «Савватия», пребывала в таких краях, где морякам цинга отнюдь не грозила. Как только на иссушенном летним медитерранским солнцем необитаемом островке жара сменилась приятной зимней прохладой, в единственной годной для крупных судов бухте бросил якорь трехмачтовый корабль. Сотни людей муравьями разбежались по берегу. Выровняв, при помощи пороха, вершины прибрежных скал и устроив надежные брустверы, они втащили туда на канатах морские двадцатичетырехфунтовые пушки. В ложбине, пересекающей самую широкую часть острова (похоже, здесь в древности бежал ручей), днем и ночью, часто переменяясь, долбили шурф. Прошли до уровня моря — и пористый известковый камень сделался влажным, затем сквозь него начала сочиться вода. Пресная вода, которой тут сроду не бывало! В колодезь опустили английский шахтный насос, а наверху для приведения оного в действие собрали из приготовленных заранее частей ветряной привод голландского фасону. Понеже штиль в этой части моря бывает редко, слуги Эола тотчас принялись за работу. Живительная влага потекла по желобу в подставленные бочки. Наполнив их все, матросы в полчаса разобрали ветряк и спрятали в скальной расщелине; о людском присутствии теперь напоминали только уставленные на бухту пушечные жерла — да поднятый на запасной стеньге громадный флаг с золотым леопардом в синем поле. Древний призрак обрел кровь и плоть: под освященным вековой традицией знаменем впервые появились подданные. Вооруженные до зубов и, большей частью, говорящие по-русски. Так родилось на свет княжество Лампедуза.

Новорожденный младенец первым делом пачкает пеленки; новорожденное государство, как водится, принялось пачкать бумагу. Князь Фернандо-Мария — первыый в роду, кто почтил визитом сие владение, — орудовал пером со сноровкой опытного крючкотвора. Рескрипт о назначении вечным наместником острова имперского графа Читтано. Объявление войны Порте Оттоманской. Толстая пачка приватирских патентов. Указ об учреждении призового суда, во главе с лиценциатом права Джузеппе Росетти, обедневшим отпрыском одной из знатнейших итальянских фамилий. Формальности надлежало соблюсти, дабы морские клефты получили законное право сбывать добычу в христианских портах, не опасаясь титула пиратов. Будут ли эти акты (и само существование княжества) признаны всеми соседственными государствами? Так мне и не надо, чтоб всеми. Первый князь Томази ди Лампедуза получил титул из рук Филиппа Четвертого Испанского — теперь королевские наследники не могут забрать сей дар назад, не подвергнув династию бесчестью. Стало быть, признание со стороны Испании и Неаполя уже в кармане. Этого, в общем-то, достаточно. Прочие — как хотят. Жаль только, что мои венецианские компатриоты слишком дрожат перед турками. Принадлежащая республике Морейская провинция была бы, как убежище клефтов, много превосходнее Лампедузы.