Жизнь Гогена

Верил ли Воллар в тех художников, картины которых продавал? Еще в начале его поприща одним из его клиентов был человек, слепой от рождения. «Характерно для любителя искусства», — с небрежным видом замечал Воллар. У себя в магазине Воллар часто бывал очень мрачен. Отчасти потому, что таков был его характер, но отчасти из коммерческого расчета. Он уверял, будто из-за своего креольского происхождения он склонен к сонливости. Но он сильно преувеличивал — сонливость стала для него отличным тактическим приемом. Воллар отнюдь не торопился сбыть картину, он следил за покупателем, дожидаясь, пока его аппетиты разгорятся, чтобы тогда уже продать ему — и подороже — предмет его вожделений. Он никогда не соглашался уступить. Наоборот, стоило покупателю начать торговаться, как он набавлял цену.

Вкрадчивые манеры Воллара были не по нутру прямолинейному Гогену. Произведения художника с января 1894 года стали появляться в магазине Воллара. Тем не менее Воллар никогда не пытался обхаживать Гогена. Казалось, он им не интересуется. Потом время от времени Гоген стал получать письма от этого «разбойника» с «медоточивой повадкой» или стороной узнавать о том, что он приобрел ту или иную картину. В 1896 году Воллар вдруг попросил Гогена сделать для него гравюру и отпечатать ее в четырехстах экземплярах, чего Гоген сделать никак не мог, потому что у него не было ни станка, ни бумаги. В том же году Воллар купил у Шоде три картины Гогена за четыреста франков. В январе 1897 года Воллар снова обратился к Гогену, на этот раз прося, чтобы тот сделал «скульптурные модели для отливки в бронзе» и прислал «старые» рисунки. Предложение было довольно странным, и художник отнесся к нему иронически. Наконец в октябре Монфред продал Воллару четыре картины. Шестьсот франков, вырученных от этой продажи, и составляли большую часть суммы, которую он в последний раз выслал Гогену. И теперь Воллар, продолжая делать круги вокруг Гогена, предоставил свое помещение для его выставки…

По возвращении в Пунаауиа Гогена ждала неприятная неожиданность — хижина его оказалась в плачевном состоянии. Крысы разворошили крышу, она стала протекать. А тут еще тараканы попортили рисунки, бумаги и даже одну из больших картин. Но все это были мелкие огорчения по сравнению с разочарованием, какое Гогену в феврале принесли новости из Франции.

Выставка Гогена привлекла многочисленную публику, вызвала споры в критике. Однако кроме монументального полотна «Откуда мы?» продавать было нечего — Воллар оптом купил остальные девять картин. Монфред долго колебался, прежде чем уступить их торговцу за предложенную тем незначительную сумму — тысячу франков. Но потом решил, что, наверное, лучше согласиться и тотчас выслать эти деньги Гогену, чем ждать, может быть, не один месяц других возможностей продать — ведь еще неизвестно, представятся ли они.

Гоген так и взвился. Как?! Воллар прибрал к рукам все его картины в среднем по сто десять франков за каждую! Стало быть, торговец и в самом деле оказался тем, за кого он его принимал — «кайманом худшего сорта». И продавать больше нечего!

«Теперь Воллару, с тем, что он приобрел, хватит дела на целый год. А это означает, что все клиенты, которые могли бы купить мои картины, оказались в руках Воллара, — писал Гоген Монфреду. — Ах, если бы партия старых картин была продана по дешевке какому-нибудь частному лицу, никакой беды не было бы, но все новые Воллару — это настоящая катастрофа. Он бессовестный человек, готовый ради нескольких су поживиться на чужой нужде. В следующий раз, одобренный своим успехом, он предложит Вам половинную цену».

Художник «страшно волновался». Он рассчитывал на свою выставку, «чтобы окончательно встать на ноги», а торговец обвел его вокруг пальца. Гоген по-прежнему болен — когда он сможет взять в руки кисть и снова отправить во Францию партию картин? Через год, а то и через полтора? А до тех пор что ему продавать? «Страшный удар, который мне нанес Воллар, сверлит мне мозг, не дает мне спать… Почему я не умер в прошлом году?!» В июне Гогену исполнится пятьдесят один год. Он устал. Бороться, снова и снова бороться… Увы, для этого нужна энергия, а у него ее больше нет. Человек, который пять лет назад уже начал сдавать, но вступил в рукопашную с забияками из Конкарно, был колоссом по сравнению с нынешним Гогеном, «измученным, беспросветно усталым», который, старея, с грустью отмечал, как день ото дня убывают его силы, гаснет жизненный задор. Зрение его непрерывно ухудшалось, боли в ноге, не успев прекратиться, начинались снова, его мучила одышка, а порой схватки в животе, напоминавшие ему о «вылазке» в горы.

Черный сон мои дни
Затопил по края:
Спи, желание, усни,
Спи, надежда моя![189]