Жизнь экспромтом

— Черт подери, я не знаю, каким образом! — прошипела Рита, начиная терять терпение от бессмысленных вопросов Фрэнки. — Какое, к чертям собачьим, это имеет значение? Мы вошли? Вошли! Что еще тебе надо? — Ее слова звучали так, словно они были парочкой банковских грабителей, которые только что взломали сложную систему сигнализации и теперь собираются урвать изрядный куш. — Пошли, пошли! — Рита больше не собиралась отвечать на всякие дурацкие вопросы Фрэнки. Одетая в весьма откровенный, облегающий топ с люрексом и соответствующую мини-юбку, она решительно потащила подругу через мраморный холл. По контрасту с ней Фрэнки была во всем похоронном: черное платье, черные колготки, черные туфли. Несмотря на все бодрые разговоры с Ритой, она все еще скорбела по своей любви к Хью.

Кордон охранников они миновали по пропуску Дориана, но сам он тут же исчез, неся в руках серебряный атташе-кейс и подметая пол длинным, до пят, меховым пальто, как будто это было не пальто, а горностаевая мантия. Пытаясь следовать за ним, они прошли сквозь две полосы белого муслина, свешивавшегося с потолка и трепетавшего, как паруса на ветру, и услышали впереди гул многочисленных голосов, смех, музыку и звон бокалов.

И тут неожиданно они пришли.

Фрэнки застыла на месте как вкопанная. Ничего подобного она в своей жизни никогда не видела. Действие происходило в знаменитом Облачном баре отеля, но таких баров на Британских островах она что-то не могла припомнить. Никаких пародийных викторианских каминов, никаких ваз с сухими цветами, ситцевых стульев или тяжелых, с кисточками, занавесей, перевязанных золотыми подхватами. По сути, это вообще был не бар — никаких стен, обшитых дубовыми панелями, или медными пластинами, или еще чем-то в этом роде. Вместо всего этого стены здесь были сплошь покрыты рисунками, а посередине находился олимпийских размеров плавательный бассейн, освещенный десятками настоящих, с живым огнем факелов, которые крепились на статуях в римском стиле или на мраморных колоннах. Пол вокруг бассейна был сделан в виде мозаичных панно и завален сотнями подушек — никакая «ИКЕА» с ее простыми, первозданными тонами не могла конкурировать с этими огромными, сваленными в кучи подушками размером с софу, покрытыми наволочками из белого перламутрового бархата и набитыми чистым гусиным пухом. На этих подушках сидело, развалясь и элегантно попивая шампанское, множество людей.

Фрэнки словно попала в иной мир. Пламя от факелов бросало на лица людей мерцающие отсветы, которые придавали им золотистый оттенок, виденный разве что на картинах старинных голландских мастеров. Это был мир Кена и Барби. Прекрасных и совершенных пластиковых людей. Но если мужчины казались как-то смутно узнаваемыми, в основном благодаря сплошному бронзовому загару и накачанным бицепсам, то женщины представляли собой нечто совершенно особое. Фрэнки почувствовала себя так, словно открыла новую породу женщин — «Ла-Ла-женщин», — которые подвергались влиянию гормонов половой зрелости только выше талии. Если в нижней половине тела у них нельзя было обнаружить ни малейших признаков попок, животиков или — Господи, прости — бедер, то верхняя половина была, как на подбор, украшена парой сисек размером не меньше, чем у Памеллы Андерсон. По виду сплошь двенадцатилетние нимфетки с чудовищными силиконовыми грудями зрелых многоопытных жриц любви и — в довершение всего — с ногами длиной в небоскреб. Фрэнки глазела на них и не могла оторваться. Ей казалось, что она превращается в маленького мальчика из фильма «Остров фантазий», который бегает в кадре и кричит «Инопланетяне прилетают! Инопланетяне прилетают!».

Стараясь не терять самообладания — а это было трудно, — она последовала за Ритой, которая, по всей видимости, не испытывала ни малейших затруднений и уверенно шагала по мозаичному полу к свободному комплекту подушек.

Упав на одну из них, она поправила свой топ и начала расправлять шуршащую лайкровую мини-юбку, как целлофановую обертку вокруг пары куриных окорочков.

— Детка, я просто умираю от жажды, а ты?

Не дожидаясь ответа Фрэнки, она поманила к себе одну из многочисленных босоногих официанток, фланирующих по бару в оранжевых буддийских саронгах и разносящих по залу подносы с шампанским. Рита захватила обеими руками сразу четыре бокала.

— Когда еще в этой суматохе вас допросишься, милашки… — пробормотала она, передавая два бокала Фрэнки. — Пробки в потолок! — Она звякнула своими бокалами. — Держу пари, что тебе этого мало!

Фрэнки мрачно кивнула.

— С тех пор как Хью меня бросил, мне только и остается что пить… — Она с грустью взглянула на свой стакан.

Драматизм ее слов остался непонятен для Риты.