Жизнь экспромтом

Тут, словно по заказу, из-под виниловой обертки послышались странные звуки, и объект в руках Фрэнки начал бешено трястись и подпрыгивать.

Очки сползли с носа Риты.

— Что же, черт возьми, там такое?

Фрэнки больше не могла скрывать правду.

Она нервно сдернула обертку, под которой обнаружилась большая пластиковая клетка. На ярком солнце блеснули две пары разъяренных кошачьих глаз.

— Это Фред и Джинджер.

Пока они ехали по 405-му шоссе, Фрэнки рассказала Рите все. И как она нашла квитанцию Тиффани в кармане у Хью, и как потеряла работу, и как ее унизили в боулинг-клубе на собственном дне рождения, все… и даже немножко о Фреде и Джинджере, то есть о том, что, приняв неожиданное решение ехать в Лос-Анджелес, она ни минуты не сомневалась, что должна взять их с собой. Вначале это выглядело делом невозможным. Даже несмотря на то что кошкам были сделаны все необходимые прививки (во всем, что касалось ее возлюбленных кошек, Фрэнки вела себя как заботливая мать), ужасно грубый чиновник, с которым она говорила по телефону, настаивал на том, что аэрофлоту требуется по крайней мере двадцать четыре часа, чтобы оформить все необходимые документы. Дело казалось заведомо проигранным. Полный финиш. Конец истории. Но Фрэнки не могла так просто сдаться, и поэтому, используя собственные средства убеждения — проще говоря, разразившись истерическими рыданиями, — и деньги с карточки «Виза», она растопила канцелярские льды, окутывающие сердце чиновника, и взяла кошек с собой в полет.

— Я не могла оставить их с Хью. Он бы просто взял их за хвосты и использовал вместо мячей для гольфа… Он всегда ненавидел кошек…

Рита слушала, попыхивала сигаретой и жала на клаксон едва ли не на все проезжающие мимо машины. Захлебываясь от слез, Фрэнки вспоминала все новые мельчайшие детали своих злоключений, впадала то в гнев, то снова в слезы. На всю историю и эти очистительные слезы ей потребовалось около часа, после чего она обессиленно откинулась на сиденье и замолкла.

— Знаешь, я, конечно, понимаю, что тебе неприятно об этом слушать, но если бы ты меня спросила — а ты, конечно, не спросишь, — но я все равно тебе скажу, что это даже хорошо, что ты избавилась от этого гада… — Никогда не стеснявшаяся в выражениях Рита и на этот раз рубила правду-матку прямо в глаза. — Хью, может, и симпатичный с виду, но это такой нахальный и самовлюбленный сукин сын!.. И такой идиотски напыщенный!.. Он хотел, чтобы ты бегала за ним хвостом или носилась вокруг него кругами. — Она стряхнула сигарету в пепельницу, не обращая внимания на то, что пепел тут же разлетелся по ветру и просыпался внутри салона. — Если честно, то я всегда думала, что с ним что-то нечисто. — Она повернулась к Фрэнки, которая сидела, вжавшись в сиденье и вцепившись обеими руками в поручни, удрученно застыв, как изваяние, то ли от жалости к самой себе, то ли от лихой езды Риты по скоростной трассе. — То есть я хочу сказать, как ты могла доверять парню, который выщипывает себе брови?

В гневе потрясая головой, она уже собиралась продолжить свой уничтожающий разбор Хью по косточкам, как вдруг увидела выражение лица Фрэнки. Та снова была готова разрыдаться.

— То есть я хочу сказать, что нет ничего страшного в том, что мужик выщипывает себе брови… — Рита осеклась, вовремя вспомнив одно золотое правило: никогда нельзя ругать бойфренда своей подруги, каким бы негодяем он ни был, потому что в конце концов подруга начнет ненавидеть не его, а тебя саму. — То есть я хочу сказать, что тебе не следовало давать ему волю, как будто он какой-нибудь Ноэль Галахер или что-нибудь вроде этого, ты меня понимаешь? — Она лучезарно улыбнулась, но это мало помогло: чем больше она прилагала усилий к исправлению ситуации, тем глубже ее затягивала эта дыра.

Фрэнки снова шмыгала носом.

— Но ведь я его люблю! Я думала, что мы проведем вместе остаток своих дней! Я его полюбила всем сердцем! — Всхлипывая, она вытерла нос платком, который видывал лучшие времена. — Что мне без него делать? — Ее лицо исказилось гримасой, и она заплакала уже в голос.

Рита бросила следить за дорогой и посмотрела на подругу.

— О, черт, да не хнычь ты, Фрэнки, выбрось все это из головы… ну, пожалуйста… — Она уже умоляла, напоминая себе, что никогда не следует лезть со своими советами в чужой монастырь. — Я понимаю, что это, наверное, очень трудно, но ты все равно попытайся о нем забыть и начать новую жизнь. — Она наклонилась к Фрэнки и сжала ее пальцы. — Тебе понравится Ла-Ла, и не беспокойся, можешь жить у меня сколько хочешь. Все будет, как в старые добрые времена… ты и я… — Она взглянула в зеркало заднего обзора на клетку, в которой тряслись Фред и Джинджер. — И пара несчастных кошек. — Она засмеялась и без всякого знака поворота переехала сразу через три полосы движения на шоссе, и только потом с визгом нажала на тормоза, увертываясь от полицейской машины. — Ну, теперь держись!