Жизнь двенадцати царей. Быт и нравы высочайшего двора

– Эка, куда тебя занесло! – не выдержал Николай Павлович. – Патриотизм есть святое понятие, которое с молоком матери впитывает каждый истинно русский человек. Патриотизм, то есть любовь к своему народу, царю, своей вере – это столпы, на которых держится Россия, и мы никому не позволим их расшатывать!.. Странно мне слышать от тебя, Александр Христофорович, подобные речи, ведь ты-то как раз и должен всеми силами поддерживать наши устои.

– Я рискую навлечь на себя ещё больший гнев вашего величества, однако именно для того, чтобы государство российское не пошатнулось, вынужден обратить ваше внимание на вопиющие недостатки нынешней системы, – продолжал Бенкендорф с той отчаянной удалью, с которой ходил когда-то в кавалерийские атаки на французов. – У нас тормозится всё живое, – всё, что должно было бы способствовать продвижению вперёд. Мы всё больше отстаём от времени, что само по себе плохо, но становится особенно опасным из-за того, что наши противники более и более опережают нас. Взять, хотя бы, положение с железными дорогам и пароходами…

– Постой, ты же сам входишь в надлежащий комитет, – перебил его император. – Вот и занимайся развитием паровой тяги, – кто спорит, дело нужное! – и я уверен, что в России найдутся люди, которые справятся с этим лучше, чем англичане и американцы. Запустили же мы железную дорогу от Петербурга до Царского Села, и пароход у нас от Петербурга до Кронштадта два раза в день бегает.

– Ваше величество, однако… – хотел продолжить Бенкендорф, но Николай Павлович сделал ему знак замолчать: – Я вижу, ты не в духе сегодня, – сказал он. – Приезжай вечером на маскарад, будет весело. Первый маскарад после Великого поста, – разговеемся, – Николай Павлович заговорщицки подмигнул графу.

– Благодарю, ваше величество, но мне нездоровится, – отказался помрачневший Бенкендорф. – Но как быть с Николаем Гоголем: можно ли дозволить ему печатать «Мёртвые души»? – спохватился он.

– Гм, «Мёртвые души»… – задумался Николай Павлович. – А почему это поэма: он, что же, в стихах пишет?

– Нет, имеется в виду нечто эпическое. Из донесений наших агентов, входящих в близкий круг Гоголя, следует, что первая часть этой так называемой поэмы критическая, вторая замышляется автором в духе исправления недостатков, указанных в первой части, а третья часть будет посвящена возвышению и неудержимому порыву России вперёд, – пояснил Бенкендорф.

Николай I и его сподвижники.

Литография с картины Ф. Крюгера, 1840-е годы

– Вот видишь, многие верят в великое русское будущее! – воскликнул довольный Николай Павлович. – Да, я не ошибся в Гоголе: из него выйдет настоящий русский патриот; пусть печатает «Мёртвые души» – этим мы в очередной раз докажем злопыхателям, что не боимся правды, ибо правда на нашей стороне.

* * *

Расставшись с Бенкендорфом, император позвал Фёдора.

– Бутурлин всё ждёт? – спросил Николай Павлович.

– Куда ему деться? – пожал плечами Фёдор. – Дожидается, притомился уже.

– Пусть зайдёт. И больше никого сегодня не приму: хочу побыть с семьёй, а вечером – на маскарад, – сказал Николай Павлович, взглянув на себя в зеркало и поправив парик.

– Понятно, – пост прошёл, можно скоромным побаловаться, – усмехнулся Фёдор.

– Да как ты смеешь? – возмутился Николай Павлович. – Много себя позволять стал – смотри, договоришься!

– Виноват, ваше величество, – спокойно ответил Фёдор. – Так звать Бутурлина?

– Зови, а сам останься в передней, – приказал Николай Павлович.

Фёдор снова поклонился, пряча усмешку.

Михаил Бутурлин был нужным человеком для императора: когда-то Бутурлин успешно сыграл роль сводника для Николая Павловича и жены своего родного брата – известной красавицы Елизаветы Бутурлиной, урожденной Комбурлей, – и с тех пор приискивал для царя молодых привлекательных особ из петербургского высшего света и полусвета.

Николай Павлович часто увлекался женщинами: бывало, он возбуждался страстью, просто повстречав на прогулке или в театре прелестное создание в юбке. За ней тут же устраивали слежку и затем предупреждали родителей или мужа, какое ей выпало счастье. Отказа Николай Павлович не получал никогда, потому что, с одной стороны, родня понравившейся ему особы или её супруг извлекали немало выгод от подобной связи; а с другой стороны, существовало немало женщин, которые готовы были на близость с Николаем Павловичем только из-за того, что он был императором и этим превосходил всех мужчин России.