Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим

— Гм… несчастная малютка!.. — сказала бабушка.

Тут мистер Дик, который все время бренчал в кармане монетами, забренчал так громко, что бабушка сочла нужным бросить на него предостерегающий взгляд, а затем продолжала:

— С ее смертью выплата ренты прекращается?

— Прекращается, — сказал мистер Мэрдстон.

— И ее скромная недвижимость — дом и сад, которые называются… Грачовник, что ли, хотя никаких грачей там нет, — не перешла к ее сыну?

— Они были ей оставлены без всяких условий первым мужем… — начал мистер Мэрдстон, но бабушка, вспылив, нетерпеливо перебила его:

— Боже мой! Так я и знала! Оставлены без всяких условий! Мне кажется, я так и вижу Дэвида Копперфилда, который не мог предусмотреть никаких осложнений, хотя они были у него перед самым носом. О, конечно, он оставил без всяких условий! Ну а когда она вышла вторично замуж, когда она, скажу прямо, совершила этот гибельный шаг и вышла за вас замуж, неужели не нашлось в то время человека, который сказал бы ей хоть слово в защиту ребенка?

— Моя покойная жена любила своего второго мужа, сударыня, и питала к нему полное доверие, — ответил мистер Мэрдстон.

— Ваша покойная жена, сэр, была самой неопытной, самой несчастной, самой жалкой малюткой! Вот кем она была! — заявила бабушка, тряхнув головой. — Ну, так что же вы имеете еще сказать?

— Могу сказать только одно, мисс Тротвуд, — начал мистер Мэрдстон, — я приехал сюда, чтобы забрать Дэвида с собой, забрать его без всяких условий, распоряжаться им по своему усмотрению и поступать так, как я сочту нужным. Я нахожусь здесь не для того, чтобы давать какие-либо обещания или обязательства. Может быть, мисс Тротвуд, вы намерены потворствовать ему в его поведении и прислушиваться к его жалобам. К такому выводу приводит меня ваше отношение к нам, которое, по правде говоря, нельзя назвать миролюбивым. Но я должен вас предупредить, что, потворствуя ему в данном случае, вы будете потворствовать ему всегда и во всем, и если вы теперь станете между ним и мною, то вопрос будет решен окончательно, мисс Тротвуд. Я никогда не шучу и не допущу, чтобы со мной шутили. Я приехал сюда в первый и последний раз, чтобы забрать его с собой. Он согласен следовать за мной? Если нет, говорите, что не согласен — по каким основаниям, мне безразлично, — мой дом закрыт для него навсегда, а ваш, стало быть, открыт.

Это заявление бабушка выслушала с большим вниманием; она сидела выпрямившись, сложив на коленях руки, и мрачно смотрела на говорившего. Когда он кончил, она, не меняя позы, перевела взгляд на мисс Мэрдстон и спросила:

— А вы, сударыня, имеете что-нибудь добавить?

— Все, что я могла бы сказать, мисс Тротвуд, так хорошо сказано моим братом и все факты, какие я могла бы привести, так ясно изложены им, что мне нечего добавить, разве что следует поблагодарить вас за вашу любезность! За вашу большую любезность, — подчеркнула мисс Мэрдстон с иронией, которая так же смутила мою бабушку, как смутила бы ту пушку, около которой я спал в Четеме.

— А что скажет мальчик? Ты согласен уехать с ним, Дэвид? — спросила бабушка.

Я ответил: «Нет!» — и стал умолять, чтобы она меня оставила у себя. Я сказал, что ни мистер Мэрдстон, ни мисс Мэрдстон никогда меня не любили и никогда не были со мной ласковы. Сказал, что они измучили из-за меня мою маму, которая горячо любила меня, и это я хорошо знаю, и Пегготи тоже знает. Сказал, что я несчастен больше, чем могут себе представить те, кто знает, как я еще мал. И я просил и молил бабушку — теперь я не помню, в каких выражениях, но помню, что меня самого они очень растрогали, — умолял ее пригреть и защитить меня в память моего отца.

— Мистер Дик! Что мне делать с этим ребенком? — спросила бабушка.

Мистер Дик подумал, помешкал, затем просиял и откликнулся:

— Пусть с него сейчас же снимут мерку для костюма.

— Мистер Дик, дайте мне пожать вашу руку! Ваш здравый ум неоценим! — произнесла бабушка с торжествующим видом.

Пожав от всей души руку мистеру Дику, она притянула меня к себе и обратилась к мистеру Мэрдстону:

— Вы можете уйти, когда вам вздумается. Я беру на себя заботу о мальчике. Если он в самом деле таков, как вы говорите, я сделаю для него, во всяком случае, не меньше, чем сделали вы. Но я не верю ни единому вашему слову.

— Мисс Тротвуд! — произнес мистер Мэрдстон, пожимая плечами и поднимаясь. — Если бы вы были джентльменом…

— Вздор! Чепуха! — отрезала бабушка. — Не желаю слушать!

— Как вежливо! — воскликнула мисс Мэрдстон, вставая. — Поразительно!

— Вы полагаете, что я не знаю, какую жизнь должна была вести по вашей милости эта бедная, несчастная, обманутая малютка? — не обращая никакого внимания на мисс Мэрдстон, говорила бабушка, продолжая адресоваться к ее брату и с негодованием тряся головой. — Вы полагаете, я не знаю, какой это был печальный день для этого кроткого создания, когда она вас встретила впервые, а вы, конечно, принялись скалить зубы да пялить на нее глаза и прикинулись тихоней?

— Я никогда не слыхала более изящных выражений! — не утерпела мисс Мэрдстон.