Жизнь

Руперту не нравился рок-н-ролл – он думал, что “композиции” могут рождаться только за столом на листе бумаги, как у Моцарта. Он даже никогда не слышал про Мика Джаггера, пока Крисси впервые его не упомянул. За семнадцать лет мы с ним подали семь исков против Аллена Клайна, и в конечном счете это вылилось в фарс, когда истцы и ответчики махали друг другу ручкой и болтали в зале суда, как какие-нибудь коллеги по работе. Так что Руперт хотя бы освоил наш профессиональный жаргон, пусть эмоционально музыка его и не цепляла.

У нас ушло много времени, чтобы обнаружить, чем успел поживиться Аллен Клайн и что больше нам не принадлежало. В Британии у нас была компания под названием Nanker Phelge Music, которой мы все владели поровну. А когда-то мы отправились в Нью-Йорк и подписали договор с компанией, в которую дальше должны были переправляться все поступления, которая тоже называлась Nanker Phelge, потому мы и предположили, что это наша компания с американским именем, Nanker Phelge USA. Естественно, проходит время, и мы выясняем, что компания Клайна в Америке никак не связана с Nanker Phelge UK и целиком принадлежит Клайну. Так что все денежки перетекали в Nanker Phelge USA. Когда Мик покупал себе дом на Чейн-уок, он не мог выбить деньги у Аллена Клайна полтора года, потому что Клайн, видите ли, в это время занимался покупкой MGM.

Клайн был законник в душе, хоть и без диплома – он поклонялся букве закона, а еще тому, что справедливость и закон никак между собой не связаны, он любил закон как большую игру. В результате в его руках оказались права на все нами созданное заодно с мастер-лентами – все вещи, написанные или записанные в срок нашего контракта с Decca, который истекал в 1971-м. Но фактически он истек в 1970-м, на Get Yer Ya-Ya's Out! Поэтому Клайн вроде бы владел всеми недоделанными и незаконченными песнями вплоть до 1971-го, то есть до даты окончания, и тут начинались сложности. Борьба велась за то, ему или не ему будут принадлежать вещи, которые записывались в промежутке между выпуском этого альбома и 1971-м. В конце концов мы уступили ему две: Angie и Wild Horses. Он получил права на издание наших песен на много лет, а нам досталась доля авторских.

Так что издательские на Satisfaction до сих пор у него, точнее, у его наследников – он умер в 2009-м. Но мне пофиг. Клайн был для нас уроком. Как ни оцени его подвиги, он продвинул нас дальше по лестнице, он это обеспечил – хотя определенно Satisfaction тоже сыграла роль в нужный момент. Я заработал больше, расставшись с издательскими на Satisfaction, да и моей целью никогда не было зарабатывание денег. Изначально все сводилось к простому: хватит ли нам гонораров платить за гитарные струны. А чуть позже: хватит ли нам устроить такое шоу, какое мы хотим? И могу сказать то же самое про Чарли, и про Мика тоже. Особенно в самом начале – да ладно, мы не против зарабатывать, но большинство денег все равно вбухивается обратно в то, чем мы хотим заниматься. Так что окончательный выхлоп этой истории в том, что Аллен Клайн нас сделал и одновременно нас же поимел.

Маршалл Чесс, который прошел все ступеньки от мальчика в отделе корреспонденции до президента Chess после отцовской смерти, тогда только продал компанию и собирался открывать новый лейбл. Вместе с ним мы в 1971-м основали Rolling Stones Records и подписали контракт на дистрибуцию с Atlantic Records – как раз тогда в нашей жизни появился Ахмет Эртегун. Ахмет! Элегантный турок, который со своим братом Несухи как следует промыл мозги музыкальному бизнесу по поводу того, что люди готовы и не готовы слушать. В этом слышалось эхо роллинговского идеализма (пусть тогда и мальчишеского). Черт, я скучаю по сукину сыну! Последний раз видел его за кулисами Beacon Theater в Нью-Йорке. “Блин, где здесь сортир, а?” Я ему показал. Он щелкнул замком, а я пошел на сцену. После шоу узнаю, что он поскользнулся на плитке. Так и не встал после этого. Я его обожал. Ахмет давал дорогу талантам. Был очень контактным в работе человеком. Не то что в EMI или Decca, в какой-нибудь необъятной корпорации. Его компания родилась и создавалась из любви к музыке, а не для коммерции. И Джерри Уэкслер такой же, вся тамошняя команда – семейное предприятие в каком-то смысле. Стоит ли мне проходить по списку? Арета… Рэй… Всех не перечислишь. Ты ощущал, что влился в элиту.

Но в 1970-м у нас на руках была проблема.

Мы застряли в идиотской ситуации, когда Клайн выписывал нам деньги, которые нам было никогда не вернуть, потому что он не заплатил с них налог, да и в любом случае деньги мы потратили. Налоговая ставка в начале 1970-х у людей с самым высокими доходами была 83 % и все 98 %, если речь шла о прибыли с вложений и остальных так называемых нетрудовых доходов. Так что это было практически то же самое, как если б нам сказали: проваливайте из страны.