Жизнь

Я, бывало, встречался с Миком после нескольких месяцев и понимал, что его вкусы в музыке уже в которым раз довольно круто поменялись. Он постоянно хотел подсунуть мне последний хит, который подцепил на дискотеке. Но это ж уже прошлый день, старик. Например, когда мы в 1983-м писали Undercover, он думал только, как бы сделать диско круче, чем у всех. Для меня все эти вещи звучали как пережеванные остатки чего-то дискотечного, что он однажды услышал. Ведь уже за пять лет до того, на Some Girls, мы наковыряли из этого материала Miss You, которая была одной из лучших диско вещей всех времен и народов. Ан нет, Мик все гонялся за музыкальной модой. Меня сильно доставала эта его манера — как бы подгадать под вкусы публики. Вот что слушают в этом году. Правда, старик? А как насчет следующего? Если так, ты просто становишься как все. Да и ладно бы, но ведь мы никогда так не работали. Давай лучше займемся делом, как мы им всегда занимались, проще говоря: нам самим это нравится? Наш контроль качества оно проходит? Если уж на то пошло, мы с Миком написали нашу первую песню на кухне. Что может быть круче? Если б мы тряслись над тем, как отреагирует публика, мы бы никогда ничего путного не записали. Хотя я понимал, какая у Мика проблема, потому что солистов всегда втягивает в это соревнование: а как дела у Рода? А у Элтона? А Дэвид Боуи — что он там придумал?

В том, что касается музыки, у него от этого развилось сознание как у губки. Он услышит что-нибудь в клубе, а потом прошла неделя, и ему кажется, что он это написал. А я говорю нет, это вообще-то воровство в чистом виде. Приходилось проверять за него такие дела. Или я играл ему песни, которые у меня появлялист, всякие наброски... Он говорил: неплохо, и дальше мы возились с этим недолго и бросали на фиг. А через неделю он возвращается и говорит: слушай, вот только что сочинил. И я знаю, что это абсолютно искренне, потому что он вообще-то не тупой. В авторы Anybody Seen Му Baby? мы дополнительно вписали Кей Ди Лэнг и её соавтора. Моя дочка Энджела с подружкой гостили в «Редлендсе», и я поставил им диск, а они начали петь на эту вещь что-то совершенно другое. Им послышалась Constant Craving Кей Ди Лэнг. То есть косяк отловили Энджела с подружкой. А альбом должен был уже выходить через неделю. Ну что за блин, еще одну слямзил. Не думаю, что он хоть когда-нибудь сделал это специально, просто губка — она губка и есть. Так что пришлось мне звонить Руперту и всем нашим суперадвокатам. Я сказал: проверьте это сейчас же, а то нас по судам затаскают. И через сутки звонят с подтверждением: точно, ты был прав. Пришлось добавлять Кей Ди Лэнг в авторы.

Я раньше обожал тусоваться с Миком, но не заглядывал к нему в гримерку уже лет двадцать, по-моему. Иногда мне не хватает моего друга. Где его черти носят? Я ведь знаю, что, когда случится какая-то жопа, он будет рядом, железно, как и я с ним, это даже не обсуждается. Думаю, за все это время Мик просто постепенно довел свое обособление до предела. Где-то я это понимаю. Я сам стараюсь не обособляться насколько могу, но даже мне все равно часто нужно от происходящего как-то отгородиться. В последние годы, когда я, бывает, изредка смотрю интервью с Миком, где-то фоном всегда проступает одна тема: что вам от меня надо? Он использует такой защитный шарм. Что им от тебя надо? Ответов, очевидно, на какие-то вопросы. Но ты-то что так боишься выдать? Или тебе просто неуютно делиться чем-то за просто так? Вы ведь можете себе представить, что такое было быть Миком на пике славы, и как все хотели от него чего-то, и как это было тяжело. Но он выбрал свой способ справляться — постепенно начал реагировать с оборонительных позиций. Не только на людей со стороны, но и на близких. Пока не дошло до того, что я говорю ему что-нибудь и тут же по этому его взгляду понимаю, о чем он сейчас думает: а у Кита в чем интерес? Да ни в чем! Круговая оборона постепенно подминает все под себя. Ладно, обнес ты себя забором — сам-то теперь сможешь выбраться?

У меня как-то не получается точно определить, где и когда все это произошло. Он же раньше был намного более душевный человек. Хотя с тех пор уже сто лет прошло. По сути, он загнал себя в угол. Сначала было: что этим другим от меня надо? А потом его круг все сжимался и сжимался, пока я тоже не оказался с другой стороны забора.

Я это очень болезненно переживаю, потому что он до сих пор мой друг. Господи, уж я-то натерпелся от него достаточно но за свою жизнь. Но он один из моих корешей, и для меня это личный проигрыш — что я не смог вернуть его обратно к радостям дружбы, попросту спустить его обратно на землю.