Жизнь

– А я уже забыла, когда последний раз высыпалась, – не подумав, призналась я и тут же спохватилась, заметив встревоженный взгляд Латти. – Но, несмотря на это, я отлично себя чувствую! – заверила я ее.

Однако эту девушку не так легко обмануть. Она слишком проницательна и умна. Поджав губы, я почувствовала, что уже готова разрыдаться на ее плече. Но задерживаться здесь долго не могу, дабы не подвергать большему риску ее семью.

– Я хочу быть с ним, Латти! – закусив губу, тихо призналась я. – Хочу получить хотя бы робкий намек на то, что он может меня полюбит. Или попытается…

– Зоя! – накрыв ладонью мое запястье, она привлекла на себя мой взгляд. – Любовь – это всегда борьба, компромиссы и труд. Любовь – это всегда жертвенность. Она имеет гору недостатков и минусов, но то счастье, которое она дарит, превосходит все.

Серые глаза девушки заблестели, будто от слез, и она продолжила:

– Но Себастьян видит в любви лишь плохое. Он боится ее. Отрекаясь от этого чувства, он даже не сразу заметит, как уже по уши утонет в ней. И даже тогда он будет, сопротивляется.

– Что же мне делать? – обреченно спрашивала я. – Сдаться? Отпустить?

– Ни за что! – ее глаза вдруг загорелись азартными искрами. – Если твоя любовь настоящая – а я в этом не сомневаюсь – надо бороться!

Я смотрела, как Латти на глазах становилась увлеченной моей проблемой.

– Все мои прежние попытки, были провальные, – вздохнула я.

Латти улыбнулась:

– Милая, ты только подумай о вашей первой встрече. Вы не знали правды, но вас словно магнитом тянуло друг другу. Вы уходили от чувств, подавляли их и опять оживляли. Ну, вот скажи мне, разве это не судьба?

Мои глаза поймали лучик света, играющий на светлом паркете. Воспоминания заблестели в сознании также ярко, как и он.

Она права. Я была обречена влюбиться в Себастьяна.

– Взбудоражь его мир, Зоя!

Я неуверенно хмыкнула, посмотрев снова на Латти:

– И как я могу это сделать? Это же словно второй раз взять в осаду Трою. Только без смекалки Одиссея и Троянского коня!

– Ты меня удивляешь! – усмехнулась молодая мамочка.

– Ну, хоть тебя… – огорченно пробормотала я.

– Так, Зоя! Быстренько выключай свой унылый пессимизм! – строгость в ее голосе была настолько непривычна, что я удивленно уставилась на подругу.

– Ты можешь перевернуть с головы на ноги все его окружение. Взломай его привычки! Сделай его стабильность – хаосом!

Она и Виктор постоянно говорили об этом, но это легко лишь на словах.

Я иронично вскинула брови:

– Интересно, как мне удастся это сделать?

Злата хитро улыбнулась:

– Начни с самого дорого для него.

– Что ты имеешь в виду? – поразмыслив пару минут, спросила я ее.

Улыбка молодой мамы стала шире и она, поднимая чашку с кофе, будто делая тост, ответила:

– То, что сейчас принадлежит тебе.

Из дома молодой семьи Эскалант я выходила невероятно воодушевленная. Я набрала номер Ксавьера, сидя на заднем сидении авто, и ждала, когда монотонность гудков прервет жизнерадостный голос друга.

– Как дела, детка?

– Похоже, что уже лучше, – усмехнулась я, нервно теребя одну из пуговиц на своем пальто. – Ксав, у меня есть хорошая новость для тебя.

– Заинтригован.

– Я дарю тебе свои фотографии, – выдохнула я. – И ты можешь делать с ними, все что хочешь.

Повисла пауза.

Неужели не рад?

– Э-э-э… ты ведь знаешь, что я сделаю с ними? – осторожно спросил Ксавьер.

– Да.

– И я могу сделать это прямо сегодня?

– Да.

Опять тишина.

– Детка, – опять зазвучал голос Ксавьера. – Ты должна знать, что Себ почти никогда не пропускал мои выставки. И сегодня он тоже там будет.

Нервная дрожь пробежала по спине и приподняла волоски на теле.

– Ксав, я отдаю тебе в распоряжения фотографии в честь выставки твоих работ, – протараторила я, боясь, что передумаю.

– Я понял, – серьезный тон друга был непривычен. – Только будь осторожна, Себ в последнее время больше походит на Тора. А когда он увидит тебя такой и публично... Зачем тебе это, Зоя?

Я, прикрыв глаза, откинулась на спинку сидения:

– Хочу разбудить зверя, Ксав.

Я остановил «Майбах» у ресторана «Рэй» на углу Каррер де ла Дипутасьо. Выбравшись из авто, я кинул ключи парковщику и двинулся в сторону входа, застегивая последнюю пуговицу на сером пиджаке.

До конца не понимая, зачем приехал на выставку человека, которого подозреваю в интимной связи с собственной женой, я все же вошел внутрь. Большой зал ресторана был освобожден от столиков и стульев. Вместо них у боковой стены располагался один длинный стол для фуршета. Остальные были увешаны фотоработами Ксавьера Варгоса. Некоторые фотографии разных размеров свисали с потолка, а несколько расположились на трехногих подставках. В центре зала находилось возвышение, на котором танцевала стройная девушка. Она ловко кутала свое обнаженное тело в черный блестящий шелк, который струился по ней во время почти акробатических движений. Танцовщица взлетала и изящно падала, благодаря чуть заметным канатам, которые крепились на ее талии. Громко звучала музыка группы «The Neighbourhood» и световое шоу подчеркивало красивый ритм англоязычной песни.