Жизнь

– Ошибаешься, Эскалант, – заговорила моя гордость. – Король дал мне слово. Он расторгнет наш брак через месяц. И это не я, а ты только что лишился выбора. Мне не нужны твои деньги, а смерти я уже не боюсь…

В ней я вижу свое спасенье.

– Что?! – изумился он и шагнул ко мне.

Я не успела ускользнуть и попала в плен железной хватки, ощущая боль на плечах от его сильных пальцев.

– Только попробуй сдаться! Не позволю! – рычал он мне в лицо.

Забыв о собственном достоинстве, поддавшись последнему ничтожному порыву умирающей надежды, я схватила его за ворот рубашки и взмолила:

– Скажи мне это, Себастьян! Скажи эти слова! Ну же, говори! – трясла его я, ощущая, как текут несдерживаемые слезы.

Но он молчал, лишь обхватил мои запястья руками.

– Что же ты, Себастьян?! Ты сейчас можешь меня удержать. Я могу остаться, только скажи мне эти слова. Прошу…

Господи, что сталось со мной? Где же моя гордость? Как он лишил меня ее?

Голод, нищета, сиротство – ничто и никто не смог поставить меня на колени. Только этот мужчина. Он – единственный, кто нужен мне в этом мире…

Но он молчал.

Я разжала пальцы. Он отпустил мои руки. Осталась лишь мятая ткань его белой сорочке. Я обрела равновесие и сделала шаг назад, а после замерла.

– Я не буду с тобой из-за чувства долга, Себастьян. Я не подчинюсь твоему благородству и не испугаюсь опасности. Ты… – я, задрожав, вдохнула и продолжила: – Единственное, что мне нужно от тебя – это ты сам. И если ты не готов мне дать свою любовь, то я избавлюсь от нашего брака, и плевать мне на брата-убийцу.

Я тяжело задышала. Мой взгляд, словно магнитом удерживали его глаза, вспыхнувшие диким огнем. Кажется, я нашла кнопку активации его гордыни.

– Хочешь избавиться от меня? – прошипел он, словно желая подбросить хвороста в костер ненависти. – В этом все дело?

– Я повторять не буду.

Я заметила, как нервно забилась жилка на его шее, как он сжимал и разжимал кулаки.

– Ну что же, – пренебрежительно усмехнулся он. – Рад тебе сообщить, что отныне это чертвовски взаимно.

Словесная пощечина хлестнула меня. И в довершение сказанных слов, Себастьян отступил в сторону, больше не загораживая выход.

Вот мы и договорились. Пришли к общему мнению, и подписывать ничего не пришлось. Брачный контракт оказался лишним элементом в этих переговорах.

Он не любит меня. Если бы любил, то сказал или сделал бы хоть что-то. Но он остался нерушим, когда я уходила, крича в душе от боли.

Глава 30 Нельзя верить

Легко говорить о том, что невозможно сделать. Еще легче говорить о том, что делаешь только на словах. Бросить курить. Перестать грубить. Ложиться раньше спать. Есть только полезную пищу. Научиться не впускать в сердце ненависть, и больше никогда не любить.

Бывает так. Одним утром, вечером или днем, ты вдруг решаешь, что хочешь быть блондинкой. Не просто хочешь. Тебе это крайне важно и необходимо! Ты тратишь кучу денег, уйму времени и сил, чтобы добиться солнечного оттенка на своих локонах. Проходит год, возможно, два, и ты уже понимаешь, что нет ничего лучше, чем тот цвет волос, которым тебя наградила природа.

А может, ты мечтаешь о должности, как о победном венце своей карьеры? Но свернув горы, разрушив судьбы, ты понимаешь, что не тянешь, не успеваешь, и главное – долгожданное счастье к тебе не приходит.

Ты стремишься переехать из провинциального города в большой мегаполис? Сжигаешь мосты, обрываешь связи. Наконец, последний чемодан разобран в съемной лачуге, и ты начинаешь жалеть и скучать, осознавая, что дома ты пропустил мимо себя столько возможностей! Лишил себя того, что здесь никогда не будет.

Так и я без оглядки впускала в свое сердце любовь к идеальному мужчине. Но он оказался так далек от образа в моих портретах. Осознав это, я любить его меньше не стала. Романтики и лирики утверждают, вот это и есть настоящее чувство. Но, увы, болезненное и невзаимное.

Невероятное количество антиутопий были написаны и изданы в последние годы. В одной из таких историй, люди научились владеть своими эмоциями. Именно в таком новом мире я хотела бы жить. Но это лишь хорошая книга. Прочитал и оставил в сердце, продолжая изнывать от противоположных полярностей своих желаний в компании всего человечества.

Ночь перед выставкой оказалась самой долгой ночью в моей жизни. Она словно потеряла свой счет и бесконечно тянулась, тянулась, тянулась…

Я не спала. Я вспоминала и искала. Искала образ брата в закромах памяти, среди увиденных лиц прохожих барселонцев. Я хотела знать, кто из них лжец. Кто носит маску и хочет убить меня. Как зовут единственного человека в этом мире с такой же кровью, как и у меня?

Я уверена, что мы встречались с ним. Возможно, даже дружили. Эта мысль впечаталась в душу. Словно клеймо из стали недоверия, которую накалили на огне подозрений, и с яростной силой вонзили в хрупкие стены моего мира. Вот так заклейменная, я стояла у входа в зал, где расположились мои картины, и приветствовала гостей. На лице – улыбка, за которой прячется страх. Мерзкий, позорный и убийственно-сильный.