Жизнь

Я направился в кабинет. Включил компьютер. Сел за стол. Мой взгляд обратился на проснувшийся монитор. Почта. Я должен поверить свою почту. Я открыл вкладку и попытался сосредоточиться на том, что читал.

Нет, она – не Рольдан. И даже не Солер. Она – Эскалант, черт возьми!

– Твою мать! – не сдержал я крик ругательства.

Одним резким движение я смел идеально расставленные предметы со стола и вскочил на ноги.

Я должен успокоиться!

Сейчас с ней Варгос. Бабник и прохвост. Он утешает ее, после того, как я обидел. Обнимает, утирает слезы, пытается рассмешить или… поцеловать.

– Зараза! – опять заорал я.

Схватив стул, и швырнул его в другой конец комнаты.

– Ненавижу!!!

Она ломает меня! Меняет, выворачивает наизнанку и делает ничтожным слабаком.

Ну почему, почему именно она оказалась моей женой?!

Разве Зоя моя слабость. Нет, она – мое бремя, моя тяжесть…

– Неужели это они? – выдохнула я.

Мои глаза смотрели на собственные фотографии, воспроизводимые слайд-шоу на «Айпэде» Ксавьера.

Гостиную квартиры уютно освещал свет дождливого дня. Друг присел на подлокотник дивана и смотрел на меня глазами орехового цвета.

– Космически крутые, правда? – вопрошал счастливый фотограф.

Я не могла поверить, что он фотографировал именно меня. Эта девушка совершенно другая. Она… красивая, таинственная и даже раскованная. Она совсем на меня не похожа!

– Ты невероятно талантлив, Ксав! – восхищенно признала я.

– А ты шикарно меня вдохновляешь, детка! – ответил он и чмокнул меня в щеку. – Спасибо. Это мои первые работы, которые нравятся даже мне!

Я удивленно уставилась на него:

– Ты не доволен своим творчеством?

Ксавьер усмехнулся и передернул плечами.

– Это мое хобби, на которое приходят посмотреть в основном из-за того, что автор – я. А эти фото показали мне, что я действительно умею хорошо фотографировать!

Я ободряюще погладила его по руке, ощущая душевную близость от таких же переживаний:

– Очень рада, что смогла сделать это для тебя!

– Детка, – он чуть замялся и наконец, выдал: – Моя выставка через пару дней после твоей. И я безумно хочу выставить эти фото в галерее. Разрешишь?

Тревожные мурашки побежали по моей коже.

Я тут такая совсем нескромная! И меня будут разглядывать?! А если их увидит… он?!

– Не думаю, что Себастьян будет в восторге... – пробормотала я свои мысли, переводя взгляд на фотографии.

– Разве тебе нужна его санкция? – с вызовом спросил Ксавьер. – Ты любишь его?

Я закусила губу, пытаясь, переключиться на боль и перестать думать о том, что я люблю Себастьяна Эскаланта.

– Можно, я не отвечу?

– Можно, – кивнул тот. – Но ты уже ответила.

Я слишком наивна для подобных игр. Малоопытна и предсказуема для таких мужчин как Ксавьер и Себастьян. Только первый не пытался играть со мной, а второй – даже не рассматривал меня, как достойного соперника.

Но мне не обидно. Наоборот, я считаю это своим достоинством. Честность и нежелание играть – это нынче редкость в подобном обществе.

– Моя выставка завершит неделю, которую дал мне Себастьян на добровольное согласие сохранить… наш брак.

Мне стало холодно и я, обхватив себя руками, присела на диван. Ксав помолчал, выключил «Айпэд» и сел рядом.

– И что ты решила?

– Ничего, – просто ответила я. – На его условиях я не буду с ним. Не смогу.

– А если бы вместо всей этой бравады про благородство и корысть, он просто сказал, что любит тебя? – тихо спросил Ксавьер. – Простила бы?

«Да!» – кричало мое подсознание.

– Не знаю, – прошептала я.

Ксавьер усмехнулся:

– Зоя, ты сейчас пытаешься соврать мне или обмануть себя?

Я не смогла заставить себя посмотреть на него. Итак, все ясно. Да, я осталась бы женой Себастьяна. Я как-то упустила тот момент, когда стала об этом мечтать сильнее, чем о признании своего творчества.

– Мне нужно время, чтобы подумать, Ксав, – перевела тему я. – И решить, готова ли я предстать перед барселонцами… голой.

Уловка удалась. Друг явно загорелся пылом своего убеждения:

– Это будет очень круто, Зоя! Для нас обоих!

Я скептично посмотрела на него.

– Мне хочется показать всем, как я умею работать! – горячо продолжил он. – Что мой успех – это не имя и средства отца. А тебе это нужно для уверенности в себе, детка! Ведь ты должна понять, что мы именно такой тебя и видим. Роскошной, сексуальной и чертовки недоступной!

Я, смутившись, заерзала на месте и отвела глаза:

– Я подумаю, Ксав!

Он тяжко вздохнул. А мои мысли переместились в другую часть его пылкой речи.

– Жаль, что я так и не узнаю – мои картины оценят за талант или за ту шумиху вокруг моего имени?

– О, это я тоже продумал! – хмыкнул тот и снова взял свой «Айпэд».

Он принялся что-то искать на сенсорном экране и пояснял:

– Я предугадал, что ты будешь переживать по этому поводу. Сделал фото твоих картин, которые ты дала для подготовки к выставке, и выложил их на одном очень активном и популярном сайте художников. Естественно, я изменил твое имя и отслеживал реакцию любителей искусства.

Мое сердце тревожно ускорило с ритм.

– Вот, – протянул мне он свой планшет. – Смотри сама.

Борясь с невероятно сильными переживаниями, я взяла «Айпэд» и словно приговор, стала смотреть на его экран.