Жизнь

– Раблес умело внедрился к Сезару и подменил пули в револьвере на холостые. Мы поняли, кто он, после взрыва в доме Солер. Но осознав, что за ним стоит более сильный преступник, решили идти до конца. Зоя тоже была в неведенье. Она, сама того не зная, помогала нам незапланированными действиями. Нам пришлось разыграть этот жуткий спектакль, импровизируя. Гримм и спецэффект, дающий реалистичную рану, создал Хоакин с помощью своих друзей в киноиндустрии. Пока вы оба были без сознания, Раблес все подготовил…

Руки уперлись в подлокотники, приподнимая меня с кресла. Очень медленно мозг продолжал всасывать его слова. Казалось, они клеймили мою кожу, проникая под нее.

– Он ввел Зое инъекцию с миорелаксантами, которая замедлила сердцебиение и дыхание. За это – спасибо Гаспару. Сезар торжествовал, думая, что его верный помощник добивал Зою. Он был уверен, что она умерла. Как и ты, брат.

Я встал на ноги, продолжая внимать рассказу брата. Я не мог дышать от комка неизведанной силы чувств, которые готовы были разорвать меня.

– Препарат, которым имитировали смерть, сказался на ее здоровье. Девушка пробыла без сознания больше пяти дней. Чтобы вывести миорелаксанты из организма, Зою ввели в медикаментозную кому. На реабилитацию ушел почти месяц. Все это время мы прятали ее в арендованном доме, рядом с коттеджем Тессы Торрес.

Приблизившись к Виктору, я слушал его, наполняясь смыслом лучших слов в мире.

– Мы, конечно, не ожидали, что ты… окажешься в лечебнице. Но это тоже сыграло на руку, хоть и затянуло их разоблачение. Мы ждали, когда Сезар сорвет маску и открыто заявит о своей власти над нами. Вчера, ты неосознанно пододвинул финал этого дела. Ведь после неудачного покушения, Сезар направился к своему наставнику и мы решили, что пора все закончить. Себастьян…

Я стоял прямо перед ним и наблюдал, как он произносит то, во что я не смел верить.

– Она жива, – наконец сказал он. – Зоя жива, брат.

Мои руки сами потянулись к лацканам его пиджака, и я сжал пальцы на костюмной ткани одежды.

– Повтори! – прохрипел я и тряхнул его.

– Зоя жива. Жива. Жива! Жи-ва! – почти кричал мой брат и добавил, но уже тише: – Прости нас!..

Все. Я сорвался.

Размахнувшись, я ударил Виктора кулаком в лицо. Тот едва устоял на ногах, но меня уже схватили его подельники. Я вырвался, отчаянно желая избить каждого из них. Ненавижу их! Предатели! Мои друзья оказались врагами. Они убили ее для меня!

– Отпустите его! – прокричал Давид, подавая салфетку младшему сыну, чтобы тот вытер кровь с разбитой губы. – Хватит! Отпустите моего сына, я сказал!

Я ощутил, как нехотя их руки перестали меня сдерживать. Я выпрямился и окинул взглядом каждого из них, пытаясь выразить ту ярость, что клокотала во мне.

Их головы были виновато понурые, но легче мне не стало.

– Вы же меня убили, – тихо сказал я. – Вы хоть представляете, как жестоко вы меня убили?!..

– Брат, прости!.. – выдохнул Виктор.

– Это был единственный вариант спасти ее, Себастьян! – встрял Гаспар, который все это время лишь наблюдал. – Если бы мы этого не сделали, то Зою убили бы по-настоящему. У нас был выбор: твои чувства или ее жизнь. И мы выбрали спасение твоей невесты. Прости же нас за это!

Он прав.

Сквозь дикую ярость, бурю эмоций и необходимость обвинять, я понимал, что Гаспар прав. Они спасли ее. За это заплатил я, побывав два месяца в аду.

Плата была ничтожно мала.

– Где она? – прошептал я, пытаясь собрать крупицы своего сознания, побывавшего в центре торнадо.

– В саду, – ответил отец. – Она ждет тебя за домом.

Я круто развернулся и помчался к французскому окну, которое открывало выход на террасу. Резко распахнув дверь, я вылетел на улицу.

Весенний воздух освежил мое лицо ласковой прохладой. Я глубоко вдохнул его, пытаясь уравновесить далекое от стабильности, избитое и израненное сознание. А потом, побежал. Казалось, я летел. Буквально. Не чувствовал земли под трясущимися ногами.

Я мчался к ней.

Вот сад. Деревья сами расступались передо мной. Тропинка вела меня, а ветер доносил звуки ее голоса. Я слышал ее.

Господи, я слышал ее!

Живая изгородь, создающая лабиринт, вдруг осталась позади.

Я превратился в сгусток чувств. Не в силах пошевелиться, я смотрел на девушку, которая воскресла. Она стояла ко мне спиной и говорила по телефону. Я не разбирал слов. Я просто не мог этого сделать. Я способен был лишь стоять и смотреть.

Я видел ее волосы, заплетенные в косу. На ней не та одежда, которая пропиталась кровью в тот роковой вечер. На ее тонкой фигуре оказалась совсем незнакомая вязаная белая кофточка и такие же брюки. Это еще раз подтверждало реальность.

Но почему мне продолжало казаться, что это сон? Быть может, потому что все это время я видел ее только там?

Она – ангел. Она не может быть настоящей. Разве я заслужил такое счастье?!

Девушка напряглась и медленно опустила руку с мобильным. Она словно почувствовала, как за ее спиной, на расстоянии нескольких метров, стоял разбитый и покалеченный живой труп, которого она рисовала когда-то.

Она обернулась и посмотрела прямо мне в глаза.

Глаза-океаны…