Живущий с призраками

С замком в двери пришлось повозиться, отобрав пять ключей, по своей форме подходящих к замочной скважине, профессор попробовал каждый из них, но безрезультатно. Один из ключей отлично вставился в замок, но провернуть его никак не получалось. Стараясь не отвлекаться на шарканье ног у себя за спиной, Михаил Александрович сделал шаг назад и внимательно осмотрел дверь в свете фонаря. Верхняя дверная петля была выдернута из паза, отчего сама дверь покосилась и не давала провернуться замку. Потянув вверх за ручку двери, профессору удалось открыть замок и войти внутрь учебного класса. Внутри просторного помещения было пусто, если не считать пианино, стоявшего в центральной части и двух рядов стульев, сгрудившихся возле дальней стены. От шагов профессора по пустому классу пробежало эхо. Посветив фонарем себе под ноги, Михаил Александрович увидел именно то, что ожидал увидеть – под ногами был старинный дубовый паркет, такой же, как в соседнем помещении учительского кабинета, где он оставил своих ребят. Так и не потрудившись закрыть дверь, Семенихин быстрым шагом направился к последней запертой двери, отперев ее он обнаружил под ногами все тот-же паркет и в этот момент звенья мозаики в голове у профессора стали на свои места. Не успев окончательно обдумать свою идею, он кинулся бегом в предыдущее помещение и, только добежав до музыкального инструмента, профессор понял, что именно является артефактом. Музыкальный инструмент оказался вовсе не пианино или рояль, это было настоящее, пришедшее из других веков фортепиано. Возможно, для другого человека увиденное бы не имело никакой разницы, но Михаил Александрович не зря в свое время получил музыкальное образование.

– Ну конечно, конечно! – приговаривал профессор, возвращаясь к своим ребятам, – все сходится! Одинаковый старинный паркет под ногами, а это значит, что когда-то эти три комнаты были единым целым и ничем-нибудь иным, а комнатой для музицирования, а статуэтка балерины на бронзовом пьедестале, виденная им ранее в стеклянном серванте – есть ни что иное, как музыкальная шкатулка, что, в свою очередь, объясняло навязчивую мелодию, терзавшую голову профессора всю первую половину дня, а судя по всему, еще и ночного сторожа.

Вернувшись в учительский кабинет, Семенихин увидел, что холод из коридора добрался и туда – Игорь застегнул молнию и поднял до подбородка воротник своей тонкой спортивной куртки, Константин одел на голову капюшон толстовки, даже Антон ежился на стуле.

– Холодает и темнеет, – с порога обратился к профессору Костя.

– Как-то так, – подтвердил Антон, внимательно вглядываясь в глаза профессора.

– Музыкальная шкатулка в серванте, – Семенихин не стал слушать и без того очевидные факты, – ее нужно достать и проверить.

– У вас же ключа нет, профессор, – ответил за всех Антон.

– Значит устроим династию «дзынь»! – оживился Костя.

– Значит устроим, – без сожалений согласился профессор.

Других слов Константину не требовалось, быстро подскочив к Антону и ловко выхватив короткую металлическую монтировку, торчащую у того за поясом, Костя в два прыжка оказался возле серванта и без замаха рубанул металлом по стеклу. Послышалось неприятное дребезжание, под ногами прошла ощутимая вибрация, отчего содержимое столов запрыгало и заплясало, но кроме эффекта камертона этот удар ничего не принес.

– Хреновый из тебя китаец! – Антон забрал у Костика свою монтировку и сам рубанул ей по дверному стеклу серванта.

На этот раз стекло раскололось и осыпалось мелкими крошками, только не во внутрь, как должно было произойти по всем мыслимым законам физики, а наружу – навстречу удару. Профессору показалось, что стекло разлетелось на куски еще до того, как Антон коснулся его поверхности своей монтировкой, но ничего сказать не успел. Дальнейшие события развивались стремительно и неумалимо.

Антон, удивляясь и чертыхаясь на вылетевшее стекло, осколки которого в нескольких местах до крови поранили ему шею и руки, быстро сунул руку в образовавшееся отверстие и выхватил из серванта статуэтку, вмонтированную поверх музыкальной шкатулки.

– Вот она! – произнес Антон.