Животные

Гектор оказывается в темном пространстве, где нет ни стен, ни потолка, ни пола. Он смотрит на правую руку, которая держит белый тюбик – на нем нет маркировки, но Гектор уверен, что это зубная паста. Чтобы убедиться, что тюбик реален, Гектор сжимает его. Подушечки пальцев ожидаемо чувствуют давление и гладкую текстуру. Гектор подносит тюбик к лицу, потому что хочет почувствовать его губами, но что-то идет не так. Он размахивает зубной пастой во все стороны, включая ту, где должна быть голова, но не встречает сопротивления. Становится ясно: в этом пространстве существует только рука и белый тюбик.

«-1»

Гектор начинает ощущать тело: кожа на спине стягивается от холода, в подмышке нарастает жгучая боль, брови занимают места в лобных складках. Перед собой он видит подземную парковку.

– Черт… – Гектор давит подушки пальцев. – Он же был… как нас..ящий…

Несколько секунд спустя, – осознав, что он вообще-то мог умереть, – от солнечного сплетения к горлу подступает тревога. Гектор прячет оружие в штаны, прижимая ремнем, и выходит из лифта. Один из кроссовок оставляет извилистую, кровавую размазню. Видеокамеры выключены. Он ищет глазами перламутровый джип, доходит до него, но открывает дверь стоящей рядом черной машины, – он арендовал ее за день до этого, – затем утопает в кожаном кресле и продолжает бормотать:

– Позвонить… не забыть позвонить…

Гектор поворачивает ключ, жмет педали и скользкой левой выворачивает руль к выезду. На лобовом стекле появляются силуэты окраин Нью Йорка.

– Позво… позвонить Марии…

– Пожалуйста, уточните контакт, – отвечает женский голос.

– Ма… Мария Чернолис…

– Соединяю…

Согласно оранжевому солнцу, которое жмется к горизонту, на улице около девяти вечера. Свободная дорога позволяет Гектору разогнаться, но он предпочитает более сложный путь.

– Привет, малыш. Закончили? – отвечает Мария; она откладывает в сторону фото-книжку с немецкой архитектурой детских площадок, раскладывается на диване поудобнее и тут же добавляет: – Как все прошло?

– Маш… сейча… без вопросов… просто…

– Гектор, что у тебя с голосом? Ничего непонятно.

– Маш, мне сложно [неразборчиво]… Дава… без вопросо…

– Ты напился, что ли? Разговариваешь как пьяный.

– Детка, ты же… ты же знаешь, я не…

– А что тогда? – ее голос меняется. – Малыш, ты в порядке?

– Нихре… нихрена я не в порядке, Маша! Ту… туфли и пальто… выне…

– Что-что? Малыш, плохо слышно.

– Туфли и пальто, Маша!.. – Гектор останавливается на светофоре. – Возьми их… [неразборчиво]… на парковке…

– Гектор, да что случилось?! – она выпрямляется. – Какие еще туфли? Зачем?

– Черт подери, Маша!.. Объясню, когда… [неразборчиво]… Вынеси туфли и пальто на парковку! – Гектор газует на желтый. – Просто сделай это!

– Не кричи на меня, Гектор!

– Де… детка… – зрачки Гектора пропадают и выкатываются откуда-то сверху; он пытается собраться. – Прости… мне просто нужно… чтобы ты без вопросов… [неразборчиво]… что я сказал… сделаешь, пожалуйста?

– Ты звонишь и орешь про какие-то туфли! Я ничего не понимаю, Гектор!

– Прости… Прости, черепашка… – он переключает скорость той же рукой, что рулит; правая рука почти не слушается. – Я-я виноват. Я виноват, детка. Мне очень нужна твоя помощь… – Гектор заходит в крутой поворот, пролетая улицу с бордовыми, зелеными и коричневыми купольными маркизами⁴. – Говорить совсем… [неразборчиво]… Мне нужны туфли и пальто на парковке… Все остальное потом… – Гектор по привычке пытается проглотить слюну, но во рту сухо. – Ладно, милая?..

Пока Мария задумчиво дышит в трубку, Гектор останавливается на еще одном светофоре и наблюдает, как водитель спортивной купе выбегает из машины, – оставляя дверь открытой, – подбегает к впереди стоящему синему минивэну и опирается на его багажник: так, будто не дает чудовищу выбраться. Из минивэна выходит смеющийся парень с поднятыми – как-то так вопросительно и сочувственно – бровями, будто спрашивает: «Ну что ты творишь, дурачина?» – другой продолжает удерживать багажник и что-то прикрикивать.

– Ладно, Гектор. Туфли и пальто, поняла.

– Я буду… – загорелся зеленый; он обгоняет водителей, которые все еще смеются между машин, и замечает на багажнике минивэна наклейку с репликой Ходора «Hold the door!⁵», – я буду через пару минут.

Через секунду после того, как заканчивается разговор, раздается металлический грохот. За день до этого дальнобойщик, не спавший три ночи, выпросил еще один рейс, чтобы оплатить университет сына; находясь на грани человеческих возможностей, его поля зрения хватило лишь на то, чтобы увидеть сигнал светофора, которому он привык доверять; к сожалению, приятель светофор не был обучен проверять дорожную ситуацию – хотя технически это возможно – и сказал водителю: «Езжай, все чисто». Шестидесятитонная цистерна с молоком въехала в купе и минивэн, превратив их в жестяные груды, напоминающие пару смятых банок из-под газировки.