Читаем Живой Журнал Нины Горлановой- сентябрь 2012- май 2013 полностью

читается просто взахлёб! Названия прекрасные (на обложке - не глав, а - тем разговоров:

"Когда был Вася маленький", "Стиляга Вася", "Подаксёновики" - это они!, "Аксёнов глазами женщин",

ещё много...), читается просто взахлёб, как будто у вас в доме идёт разговор!!!

Извини, если получается, что "дразню", но неужели до Перми не дошла эта чудесная книга?!

А если дошла - неужели никто из ваших знакомых не купит и если не подарит, т то даст почитать?!?"

Друзья, если у кого-то в Перми есть эта книга, напишите мне в личку номер телефона, я заеду взять почитать и отдарюсь картиночкой!!!

Вчера Костя Райкин так читал Заболоцкого, Мандельштама, Рубцова, Самойлова! Снова остро захотелось жить.

… ездила в город по делам. Встретила А. То есть я его не узнала, а он сам перегородил мне путь. Он давно в столице, приехал навестить родителей. Я спросила, как и что.

- Ну, начинал я с тени отца Гамлета…

- А теперь и самого принца дали играть?

- Нет, предлагают лишь бандитов в сериалах…

Я дома говорю Славе:

- он всегда цинично относился к русской классике.

- Русская классика устояла, как видим, - ответил Слава.

Не помню, почему переметнулись на Гоголя… В общем, «об Гоголя!» Слава:

- Мне не казалось в 7 классе, что «Ревизор» гениален.

- А мне понравился его юмор.

- У меня у самого юмора было навалом, так я тогда думал. И вдруг в 9 классе перечел: вижу, мой юмор какой-то скалозубовский.

Слава немного выпил коньяку. Я говорю:

- Много!

- Да тут всего 50г!

- Как «Ревизор» внутри больше, чем снаружи, так и эта рюмка.

С утра написала трех рыбок. Слава одну похвалил.

Попросили с обеда посидеть с внучкой 3 лет. Она стала использовать упаковочные слова:

- Ты представляешь: вороны не боятся холода!

- Да?

- Да. Причем они на зиму не улетают от нас…

Всю ночь бессонница меня мучила… написала рыбу, у которой тело словно растянутые меха аккордеона – зигзагом пошло… так в воде иногда видно, конечно… но не слишком ли модернистски? Слава говорит:

- Ты ведь Бетховена любишь… а я больше всех бетховенов люблю Стравинского.

- Как странно, что ты – глубокий меланхолик, интраверт, готовый сутками лежать с книгой – любишь Стравинского с его бешеными ритмами.

- Потому что я его представляю в виде пульсирующего кристалла, который я сразу могу охватить всем существом.

Зато критикует меня за записи - искал детали сценарные для рассказа и говорит:

- Ты слишком всех маскируешь!.. уж сразу пиши: «инопланетянин «НН», задумчиво перебирая щупальцами»…

- все, что мы написали, могло быть создано лишь в тишине, в бедности. Ибо деньги – это поездки в Венецию и прочее отвлекли бы…

Слава:

- А у Толстого всегда были деньжищи.

- Он родился во дворянстве. Он привык. Но и его жажда денег сбивала. Поехал в голод покупать по дешевке лес. И настиг его «воробьиный ужас» ночью…

Вчера Сережа и Лиля возили нас к Шмидтам, только что вернувшимся из поездки по Израилю.

Снег валил с бездушным напором. Мы выехали рано, ехали медленно по этой каше, думали, что опоздаем. Но приехали немного раньше. Игорь резал только что испеченный в чудо-печке хлеб. Таня стала перебрасываться со Славой на иврите. Хозяева были в футболках с ивритскими надписями. Еще у Игоря на груди был изображен задумчивый верблюд с пейсами.

На столе – кусок соли Мертвого моря. Стол был с израильскими обертонами: кошерное вино, фалафель с тхиной, засахаренный имбирь, рахат-лукум и т.п. Даже плов был с особым ближневосточным оттенком.

Игорь:

- У друзов законы учитывают метемпсихоз. Если друз докажет, что в него вселилась душа умершего, то он имеет право быть наследником: забрать имущество, жену.

Таня:

- Утверждают, что родить Мессию может только мужчина-друз. У них в шароварах есть специальный карман между штанинами… Выходим в Бен-Гурионе, на моем мобильнике высвечивается: «МЕГАФОН приветствует вас в Израиле!» Приехали на Мертвое море – с дисплея по-английски иорданский оператор перечисляет отели: «Ждем вас!» Оказывается, человек в современном мире нигде не может скрыться, если у него есть мобильник.

- На улице встретил сразу много Бродских – распространенный тип.

- В Храме Гроба Господня поразила подлинность: никакого современного гламура, все как было. А восстановление иудейского храма так комментируют экскурсоводы «Как же там возобновить жертвоприношения? Защитники животных на весь мир поднимут крик»… Ритуальная одежда ортодоксов – это европейская одежда 17века.

- А через 300лет это будут джинсы и ритуальный револьвер? (Слава)

- С менорой на рукоятке. (Сережа)

Лиля:

- Мы пересмотрели «Елену» Звягинцева.

Слава:

- Атмосфера древнегреческой трагедии. У Гомера герои погибли из-за Елены, а здесь она уже убила мужа, а музыка говорит, что все будет плохо для ее внуков.

Сережа:

- Где родная кровь, там рок. Он ведь первый начал: сказал, что все отдаст родной дочери. И тогда ради своего рода она убила мужа.

Слава:

- Хоть богатый и начал цепь зла, но каждый может оборвать цепь зла, а Елена ее продолжала ковать. То есть Звягинцев по-новому нас развернул к заповеди «Не убий». Религиозно-философский фильм.

- Пока не перешли к сладкому, давайте тосты.

«Хеннеси» еще был недопит. Я сказала:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии