Живодер

Среди ветвей наверху мелькали маленькие фигурки. Бледные обезьяноподобные существа, приспособленные к пустоте потомки рабов, захваченных во время Легионных войн. Необычайно устойчивые к звуковым миазмам, испускаемым хозяевами, они росли в численности вместе с садом — от нескольких сотен до неисчислимых тысяч. Племена этих созданий теперь обитали под высокими сводами леса, и отзвуки их пронзительных воплей отдавались внизу, словно шум дождя. Они задавали форму гибкому психопластику сада, поощряя призрачную кость расти вверх и вширь. Теперь обезьянки питались ею, хотя Фабий так и не понял до конца, как такое возможно, учитывая, что призрачная кость по сути есть отвердевшая энергия варпа, овеществленная энтропия.

Поначалу он думал использовать кость так же, как это делали альдари, — просто чтобы облегчить церебральную передачу между клонированными телами. Но со временем обнаружились и другие способы ее применения. Поэтому Фабий позволил призрачной кости расти как ей вздумается сначала на борту своего корабля, «Везалия», а потом и здесь. В результате кость превратилась в нечто большее, чего он не мог себе даже представить.

Фабий замер, датчики брони зарегистрировали внезапный звуковой всплеск. Воздух заметался, словно обезумевший зверь, на них одна за другой стали обрушиваться и перехлестывать волны резонанса, становясь громче с каждым мгновением. Звукоподавители, встроенные в шлем, глушили самые пики, и Фабий порадовался, что предусмотрительно не стал его снимать.

— Ненавижу эту часть, — прорычала Савона, хватаясь за голову. — Как будто гвозди в череп забивают. — Она сморщилась. — Интересно, Арриан чувствует себя так же?

— Это бы объяснило его характер, — пробормотал Саккара сквозь стиснутые зубы. Фляги застучали по броне, и он схватился за них, словно защищая. — Неужели им обязательно делать это каждый раз? — Он метнул в Фабия яростный взгляд. — Ты не можешь приказать им перестать?

— С чего бы? — отозвался Фабий, повышая громкость ответа, чтобы перекрыть нарастающий шум. — Они делают именно то, что я хотел. А теперь молчи.

Призрачная кость впереди начала вздуваться и течь, как расплавленный воск. Деревья, казалось, пытались отклониться подальше от очага возмущения. Кость разошлась, образовав арку. Из-под нее навстречу путникам вышли несколько смотрителей сада.

Какофоны являли собой существ причудливой красоты. Латы на них превратились в идеал безумца, больше походя на панцирь насекомого, чем на утилитарные доспехи. Шипастые выступы обрамляла ярко окрашенная кайма, вибрирующая на ветру. Доспехи словно двигалась отдельно от владельцев, изгибаясь и скрипя так, как, казалось, не должны были. Этот звук почти причинял боль.

Наплечники и нагрудники украшала странная резьба, а из трещин и щелей в доспехах лезли причудливые наросты, покрывая керамит мясистыми складками. Силовые кабели и стимуляторные насосы висели бахромой, словно варварские накидки, а с верхушек шлемов или из углублений, спрятанных между пластин брони, шипели и искрили вокс-трансляторы. Среди смотрителей не было единообразия — каждый являл собой уникальное чудище.

— Добро пожаловать, лейтенант-командующий! — хрипло поприветствовал один из них. — Слишком давно ты не посещал этот сад.

Фабий осмотрелся:

— Похоже, в мое отсутствие он ничуть не стал хуже. И все благодаря тебе, Рамос.

Рамос был крупнее своих товарищей. Его грубо укрепленную броню усеивали звуковые излучатели, а по груди и рукам расползлась блестящая раковая опухоль, пульсируя в такт малейшему звуку. Вершину шлема гудящим венцом опоясывали громкоговорители, а решетка напоминала пасть дикого зверя. Лицевой щиток давно разбился, открыв темные, налитые кровью глаза. Сейчас их взгляд был устремлен на Фабия.

— То, что мы сделали, мы сделали из благодарности, — отозвался Рамос. — Когда мы служили Блистательному, наш хор пробавлялся лишь собственными перепевами. С тобой мы узнали новые песни, новые мелодии. Мы познали новые радости. За это мы храним тебе преданность.

— И это честь для меня. — Фабий слегка поклонился. — Я пришел проведать Ключ.

— Он знает. Он попросил вас проводить.

Фабий запнулся:

— Он заговорил?

— В некотором роде, — Рамос и другие шумовые десантники развернулись. — Идемте. Держитесь рядом. Сходить с тропы опасно, особенно так близко ко внутренним рощам.

Фабий не стал спорить. В саду начала формироваться необычная экосистема. Варп-хищники и прочие эфирные чудища рыскали в его глубинах. Неизвестно, откуда они появились изначально, но потом прижились, и казалось, с каждым столетием их становится все больше. Время от времени Рамос и другие какофоны устраивали охоту на тварей, уничтожая сколько возможно в оргии кровопролития, длившейся несколько циклов. Однако полностью устранить заразу им так и не удалось. Возможно, это делалось намеренно. Фабий никогда не спрашивал.

Савона склонилась к нему и буркнула:

— В один прекрасный день они заведут нас не на ту дорогу, и мы никогда оттуда не выйдем.

Саккара горько рассмеялся:

— Это мы не выйдем, а он выйдет. Так или иначе.