Живи как хочешь

МАКС (подумав): Почти наверное. Я еще поговорю, но, кажется, не даст. (Решительно). Не даст! Она не очень скупа, но и не очень щедра. Как большинство людей. Мы все середка на половину… У вас, однако, есть ценные вещи, она вам много дарила. Подарков она назад не потребует. Покажите это кольцо, я знаю толк в бриллиантах. (Барон подает ему свое кольцо). Оно стоит три тысячи долларов. Если продавать, то вам дадут две. Ваши часы? Триста долларов. И того не дадут. Портсигар, запонки, еще тысячи две. Мало… Позвольте, но ведь вы ей купили к свадьбе прекрасные серьги. Сколько вы за них дали?

БАРОН: Семь тысяч двести.

МАКС: Отдаю вам справедливость, вы гораздо щедрее ее. Правда, вы покупали ей подарки на ее же деньги.

БАРОН: Нет, я выдал ювелиру вексель на семь тысяч двести.

МАКС: Я именно это и говорю. Серьги она вам вернет. Если сама не догадается, я ей напомню. А вы верните ей часы, чтоб было совершенно благородно. Они стоят всего триста долларов. Кольца, портсигар и запонок не возвращайте: мы сделаем вид, что о них вы забыли. За серьги вам дадут тысяч пять. Итого (считает): пять, и две, и две: девять. И ее пятьдесят: пятьдесят девять. (Соображает). Мало. Пятидесяти процентов кредиторы не возьмут. Они, к несчастью, догадаются, что на баронессу можно подействовать скандалом. Она больше всего на свете боится, как бы из светской хроники не попасть на первую страницу газет… Первая страница газеты это вообще великое сдерживающее моральное начало в мире… Попробуйте предложить кредиторам шестьдесят процентов. Шестьдесят сентов за доллар это совершенно джентльменский расчет. (Соображает). Шестьдесят процентов с девяноста тысяч это будет…

БАРОН: Чтобы быть совершенно точным, у меня девяносто шесть тысяч долга.

МАКС (Яростно): Вы могли бы сказать это сразу, а не подавать мне по столовой ложке! Наверное, не больше девяноста шести?

БАРОН: Наверное.

МАКС: Шестьдесят процентов от девяносто шести это будет почти пятьдесят восемь тысяч. У вас ничего не останется. Чем же вы будете жить?

БАРОН (Нерешительно): Может быть, мою книгу о франкентальском фарфоре возьмет Book of the Month или Literary Guild?

МАКС: Непременно, непременно. Или даже оба эти клуба. Кроме того, ее перепечатает Readers Digest, и в Холливуде вам за фильмовые права заплатят миллион долларов. Но если ваш писательский гений не будет сразу признан, что тогда? Что тогда?

БАРОН: Не знаю.

МАКС: Ну, хорошо, вы забудете отдать этой скряге и часы. (Все более яростно) Вы не подрядились быть джентльменом! (Почти кричит). Ну хорошо, я вам дам полторы тысячи взаймы! Разумеется, без отдачи! Это половина моих сбережений.

БАРОН (Он тронут, но говорит иронически): По какой причине такая милость, old fool?

МАКС: По той причине, именно, что я old fool!.. Кроме того, я сегодня чувствую себя перед вами виноватым… Все равно в чем, это не ваше дело!

БАРОН: Кстати, вы мне как-то говорили, будто у вас всего две тысячи сбережений.

МАКС; Я на всякий случай обычно говорю немного меньше. У меня есть три тысячи. Я вам отдам половину! Вы мне вернете, когда женитесь на другой богатой южноамериканке!.. Больше я вам не дам! И не просите! Почему я вам должен отдавать мои трудовые сбережения?

БАРОН: Да я ничего у вас и не возьму. Я очень тронут, но это для меня не выход.

МАКС (Кричит): Какое мне дело до того, что вы тронуты? Если кредиторы не согласятся, то кончайте с собой! (Орет диким голосом). Или идите ко всем чертям! (Успокаивается). Дайте мне еще виски.

ЗАНАВЕС.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Салон баронессы. После предыдущей картины прошло несколько дней. Восемь часов вечера. За столом Макс и Аптекарь. На этот раз и у Макса вид необычно мрачный и озабоченный.

АПТЕКАРЬ: Что вы вообще можете понимать в болезни этой баронессы? Какое право вы собственно имеете говорить о психиатрии? Знаете ли вы, что такое кататония?

МАКС (потягивая коньяк): Нет.

АПТЕКАРЬ: Знаете ли вы, что такое экопраксия?

МАКС: Нет, и горжусь этим.

АПТЕКАРЬ: Знаете ли вы, что такое дезоксикортикостерон?

МАКС (возмущенно): Такие слова должны быть запрещены Конгрессом! Но до психиатрии мы говорили о политике и литературе. Знаете ли вы, в каком году был заключен Утрехтский мир? Читали ли вы полное собрание сочинений болгарского поэта Петко Рачева Славейкова? Какое же вы имеете право говорить о политике и литературе?

АПТЕКАРЬ (смотрит на него): Вы болели раза два воспалением легких. У вас расстроенная печень. Вам, верно, уже вырезали желчный пузырь?