Житие Иса. Апокриф

Его пропустили – наместник был оповещен о прибытии Ифа. По лестнице, раскаленной солнцем, их вел молодой офицер, звенящий и сверкающий начищенной медью. Наверху спешивший за молодым офицером верховный жрец остановился, чтобы успокоить дыхание, поскреб потные подмышки и вошел в приемную. Его спутники остались на солнцепеке. Из окон было видно, как они неизвестно откуда вытащили игральные кости и принялись за дело.

– Мир тебе, – склонив голову, смиренно прикрыв глаза и сжав на груди ладони лодочкой, приветствовал Липпина верховный жрец.

– Здравствуй, а ты мертвечину, как ворон, чуешь!

– Я пришел не за оскорблениями, – с достоинство, выпрямился Иф.

– Я не хотел обижать, но у меня не блестящее настроение, жрец.

– И у меня, наместник. Этот Мессия стал действительно опасен. И не только Храму, но и Империи. Я не оговорился – так его называют даже некоторые имперские солдаты.

Наместник погладил сзади свою короткую шею, словно искал что-то, потом хлопнул ладонью по столу, резко повернулся и подошел вплотную к Ифу, впиваясь взглядом в его глаза, для чего пришлось ему задрать голову.

– Рано радуешься, жрец. Империя сильна – завтра с Лазурного берега через Священный город пройдут восемь тысяч солдат, а через несколько дней – еще две тысячи всадников из Триречья. Если понадобится, их будет десять раз по столько. Смотри, чтоб от топота их ног не рухнули стены твоего храма.

– Нет, наместник, с Исом мне не по пути.

– Так собери свой Совет Семидесяти, еще раз объяви его вероотступником, приговори заочно к смерти, а потом сунь нож какому-нибудь фанатику и скажи, что убийство это – богоугодное дело.

– Не так просто, наместник, – мы заявим о нашем бессилии. Неужели твои солдаты не смогут вырвать этот сорняк?

Ифу понравилась идея наместника, но сразу соглашаться он не хотел. Оба помолчали, собираясь с мыслями. Начал наместник:

– С подходом войск заткнем дырки из проклятой долины. И хлынем в нее через южный проход. О том, чтобы из Священного города никто не выходил, я уже позаботился. Но в другие города, где нет гарнизонов, нужно послать твоих людей, чтоб не было Ису пополнения. Учти, мы не подрубили колонны твоего храма, они же разрушат его!

– Я не изменю, наместник, не надо намеков.

– Наместник! – грохнул доспехами вошедший офицер. – Прибыл Гелл с остатками своих людей.

– Пусть войдет! – почти крикнул пораженный Липпин. – У тебя, Иф, чутье. Ты всегда приходишь, когда что-нибудь случается.

Верховный жрец удивленно развел руками, но для него де было в этом неожиданности – его соглядатаи уже видели в песках приближающийся отряд.

– Приветствую тебя, наместник, – устало поднял почерневшую руку Гелл.

– Вырвался… Сколько людей привел? Почему без до-спехов?

– Дошли – семьдесят. Из плена. Меня откопали под кучей тел. Остальные – перебиты.

– Как же вас отпустили?

– Сказали: идите! И не посмотрели вслед. Наверное, потому, что орлы не питаются падалью. Это – удел ворон.

– Не заговаривайся, Гелл! У тебя помутился разум от страха!

Липпин говорил все медленнее и спокойнее. И это было плохим признаком.

– Наместник, я был там, где других, – тут он остановился и тяжело посмотрел на Липпина, – не было. Другие бежали, когда огонь выжигал нам глаза, а мечи крошили наши панцири!

– Успокойся, Гелл, – наместник покосился на стоящего в тяжелом и мрачном убранстве Ифа, – здесь некого винить.

– Ты так думаешь? – как-то странно повел головою Гелл, словно что-то сдавливало шею, – будь по-твоему. Я могу идти?

– Нет, Гелл, садись и рассказывай. И ты сядь, жрец.

Наместник привычно сел у стены, облокотясь на левую руку. Гелл – по другую сторону стола, верховный жрец – сбоку, спиною к окну, отчего лицо его трудно было разглядеть.

– Налей себе вина. Я слушаю.

Гелл отпил из чаши глоток:

– Когда я очнулся – на мне не было ни меча, ни доспехов. Оставшиеся в живых собирали тела. И делали они это всю ночь, – тут на мгновение он прикрыл глаза и отставил чашу. – Под утро закопали… Да, меня стерегли. Потом допросили. Сам Учитель и его помощник – твой бывший раб. Затем отпустили.

– Не потребовали от тебя даже слова?

– Я отказался дать.

– И все-таки отпустили… Почему?

– Я же сказал – они знают свою силу.

– Ты видел вблизи их оружие?

– Слишком близко, наместник. Доспехи их надежней наших, а мечи – длиннее и крепче. Но страшней всего – огненные трубы, нет от них спасения!

– А что же сам Ис? – вклинился в разговор верховный жрец.

Гелл даже не повернул головы в его сторону.

– Гелл, мне это тоже интересно, ведь со времени моей беседы с ним прошло много месяцев, – помог жрецу наместник.

– Душу он скрести умеет даже тем, у кого и души не должно быть.

– Таким, как ты, Гелл?

Тот не ответил и угрюмо посмотрел в угол, минуя взглядом черную фигуру жреца.

– Ладно, иди, Гелл!

Тот встал, тяжело повернулся. И медленно вышел за дверь.

– Видишь, наместник…

– Вижу, верховный жрец, – не дал ему закончить Липпин, – сегодня же напишу императору, и через месяц здесь будет еще десять тысяч! Сорную траву – с корнем. И место выжжем, где она росла.