Жить и работать для людей

Места, где мы бывали, мало кем хоженые, разве только местными бурятами, тувинцами и тофаларами. Потому особенно поражают воображение экспедиции в Восточную Сибирь в девятнадцатом веке жителей европейской части России, например, географа и геолога, князя Кропоткина Петра Алексеевича, в честь которого и назван вулкан.

«…Из Европы на лошадях, за тысячи вёрст – это не на снегоходах, с печкой и электростанцией. Судя по его делам, человек этот был во всех отношениях неординарный. Геолог, обосновавший широкое распространение древних материковых льдов в северной и средней Европе, член многих научных обществ, уезжает в эмиграцию. И конечно же «бродивший по Европе «призрак коммунизма» не мог оставить его равнодушным к общеполитическим событиям того времени. Он член анархических организаций, автор трактатов по этике, социологии, истории Великой французской революции. По следам своих встреч с В. И. Лениным написал воспоминания «Записки революционера» (из моего очерка «На снегоходах к вулкану Кропоткина»).

«…Вокруг, как безбрежное море, раскинулись горы самых причудливых форм и очертаний, изрезанные глубокими лощинами и украшенные зубчатыми гребнями. Вдали, подпирая вершинами небо, высились гольцы. Они стояли прямо перед нами во всём своём величии.

С высоты в несколько сотен метров видна река. Слева – ущелье. По тёмной полосе на снегу угадывался наш путь. Слепящим глянцевым пятном синел падающий водопад. Он был окружён полукольцом отвесного карниза, напоминающий сказочную крепостную стену с выступающими башнями, колоннами. Обнажённые разноцветные пласты льда разукрасили её в причудливые тона: белые, светло-зелёные, жёлтые, красные. И вся эта картина как бы плыла, покачиваясь в ослепительных лучах уже весеннего солнца, поражая воображение первозданным величием» («Капкан»).

Запомнился нелёгкий путь до Кызыла, наверное, потому, что он был действительно трудным.

«…В ночной тишине, когда просыпаешься от смутного беспокойства, когда кроме стука собственного сердца ничто не напоминает о жизни, всему этому, порождающему глубокое чувство затерянности, мы смогли противопоставить одно – наше единство. Мы боролись не только со встретившимися на пути трудностями, но еще каждый боролся с самим собой, со своими собственными слабостями, что гораздо труднее. И всё это – в условиях неизвестности, бездорожья, холода, полного отсутствия помощи со стороны. Казалось бы, шестнадцать дней пути – по времени не так уж и много, однако нехоженая никем дорога поглощала всё наше сознание, направляла мысли в русло предположений, догадок, повторных расчётов. Бесчисленные «если» держали нас в плену, не давали расслабиться» («По Хамсаре»).

Каждый поход приносит свои неожиданности, свою новизну и понимание того, что природа неповторима. В ней нет однообразия, где даже деревья одного и того же вида не похожи друг на друга, как не похожи горы, реки, озёра, водопады, звериные тропы. Даже снег, по которому идёшь на снегоходе, совершенно иной, чем тот, по которому ты шёл вчера. Даже вода из реки и та по вкусу иная, нежели вода в том озере, из которого ты вчера пил или варил чай.

«…Задержался возле распускающейся лиственницы, вдыхая терпкий таёжный аромат. Вскоре вышел на топкий, заболоченный берег, заросший карликовым березняком. Издали горы кажутся голубыми, завешанные нежной вуалью облаков, но когда видишь их вблизи, то они предстают перед глазами зелёными. И зелень эта сочная, яркая, свежая, словно её только сейчас помыли водой. От самого озера вверх по противоположному склону горы поднимался редкостный кедрач с зелёным полумраком раскидистых крон. Пятнами светились солнечные лужайки яркой кашкары. Невдалеке, возле берега плавали утки. Гладь воды отражала чистоту зелёного мира и синеву неба, а в глубине прозрачной плоти темнели замшелые валуны. Вдали, немного правее, виднелось зимовьё. Там, возле него зарождалась и начинала свою жизнь речка Ярма («На Ярминских озёрах»).

А когда возвратишься в нашу зачумлённую обыденность – к домашнему уюту, бетонным пятиэтажкам, работе, повседневным хлопотам, то чувствуешь себя уже несколько другим человеком, по-другому оценивая окружающее, по-другому выстраивая собственные взаимоотношения с людьми. Природа обновляет, очищает, воспитывает, встряхивает, перестраивает тебя изнутри и в том её великая сила.

«…Лёжа в спальнике и глядя в яркое звёздное небо, я думал о том, что, путешествуя, человек меняется, становится другим. Выбравшись из болота повседневных забот и привычных будней, он по-иному видит и слушает природу, даже дышит по-иному. И это путешествие в тайгу переводит его в другую разновидность бытия. Меняющийся окружающий мир накладывает отпечаток на внутренний мир человека, на его душу» («На Ярминских озёрах»).