Жёстко и угрюмо

Вся гора и кратер были покрыты слоем чёрного грунта толщиной от одного до двух метров и поросли травой.

Истуканы стояли здесь десятками, готовые, вросшие в землю наполовину и на треть, почти все – покосившиеся: кто клонился вбок, кто вперёд. Они выглядели так, словно сами собой спускались вниз, медленно и упрямо. Другие статуи были только начаты, контуры их едва вырисовывались из каменных ниш. Одна – особенная, единственная, и самая большая, вдвое больше всех прочих, – была вырублена ровно наполовину; она лежала на спине, длинным носом вверх, не до конца выпростанная из небытия, полурождённая, кошмарная в своём величии. Эту статую было жалко: самая высокая из всех, она должна была воцариться на острове, превзойти прочих, – но даже не сумела появиться на свет.

До каждого покосившегося истукана была проложена отдельная тропинка; фанерные плакатики на нескольких языках предостерегали, что трогать изваяния запрещено.

Здесь я снова встретил собратьев-туристов: парочку щуплых молодых японцев в панамах и марлевых повязках, и двух некрасивых англичанок с обгоревшими носами и ярко светящимися восхищёнными голубыми глазами. Мы обменялись приветствиями. Англичанки попросили меня сфотографировать их на фоне изваяний; я сказал, что против солнца снимать не буду, и мы втроём сошли с тропы, поднялись выше по склону, встали нужным образом; я сделал несколько приличных снимков. В них был сюжет: мои ровесницы, подружки, похожие на школьных учительниц, обветренные, счастливые, лохматые лахудры с розовыми лицами и выгоревшими бровями, – улыбаются, широко обнажив отличные зубные клавиатуры; а сзади заглядывает покосившийся древний идол.

Я заставил девок проверить снимки – девки остались очень довольны, и мы расстались.

Девки не вызвали во мне никакого эротического интереса, и я у них тоже. Возможно, они были лесбиянки; но не обязательно.

Мы тут же разошлись как можно дальше.

В каменоломнях острова Пасхи людям было не до эротики.

От перекошенных статуй веяло тревогой.

Я сделал три десятка фотографий, трижды обошёл всю невеликую территорию каменоломен, поднялся в кратер и прогулялся вдоль его края, куда хватило тропы, затем спустился; к тому времени японские молодожёны и английские учительницы уже свалили; солнце перекатилось на другую половину неба, и я снова сделал множество снимков – при другом освещении.

Самые грубые подсчёты показывали, что народ рапа-нуи занимался изготовлением каменных фигур на протяжении длительного исторического промежутка: от ста лет и больше.

Изготовление статуй очевидно было главным занятием островитян: приблизительно треть взрослого мужского населения работала каменотёсами, вторая треть ловила рыбу и кормила первых. Третья часть взрослых мужчин, как и повсюду в других цивилизациях, не участвовала в производстве: это были вожди, лидеры, жрецы, учителя и врачеватели, а также инвалиды.

Неизвестно, за какой исторический промежуток народ рапа-нуи изготовил свои статуи. Это могло занять и сто лет, и пятьсот. Народ рапа-нуи не оставил после себя письменных хроник.

Возможно, трудолюбивые островитяне создали все свои статуи быстро, за два или три поколения, – подобно тому как народы России за семьдесят лет социализма – срок, по историческим меркам ничтожно малый, – до неузнаваемости преобразили страну, построили заводы и породили новую оригинальную культуру. Когда пройдут века, тот промежуток в семьдесят лет будет казаться историкам любопытным казусом. Да, скажут историки нашим отдалённым потомкам, врать не будем, имел место так называемый «социализм», строительство так называемого «коммунизма», – любопытное время, менее столетия, когда страна претерпела метаморфозу, болезненную, но очевидно благотворную; сами создали, и сами потом порушили, отменили, передумали.

Возможно, на острове Пасхи случилось что-то подобное.

Или не случилось. Мог иметь место другой вариант: никто никуда не спешил, не произошло никаких революций, изготовление каменных изваяний было общей древней практикой, всем привычной. Отцы начинали – сыновья продолжали – внуки заканчивали.

Так или иначе, однажды всё замерло.

Расположение фигур в каменоломнях ясно показывало, что работы прекратились – одномоментно.

Одни бригады вытёсывали идолов, другие корячили готовые фигуры вниз по склону, – но наступил день, когда все работники бросили свои занятия и свои статуи, готовые полностью, или наполовину, или на треть, – и больше никогда к ним не возвращались.

Мог ли маленький, замкнуто живущий народ рапа-нуи самостоятельно изготовить несколько сотен каменных фигур, каждая весом в десять – двадцать тонн? Вполне мог. Наука доказала, а Тур Хейердал проверил экспериментально. Для вырубания каменных изваяний из прессованного вулканического пепла требуются всего лишь терпение, трудолюбие и малая толика художественной фантазии.

Эта тайна разгадана.

Но не разгадана другая: почему народ, на протяжении столетий занимавшийся большим делом, вдруг однажды бросил это дело?

Такова главная загадка острова Пасхи.