Жестокий наезд

Я вытягиваю шею и смотрю, как он демонстрирует братьям по вере металлический предмет. Ключ похож размерами на тот, каким Буратино открывал в каморке папы Карло потайную дверь. Каков замок, таков и ключ...

– Значит, так закрывал, лунатик! – Эхо от крика старшего прокатывается по подземному коридору. Уверен, что от него у Пащенко пробежали по спине мурашки. – Иди и еще раз попытайся! Не хватало, чтобы сюда еще бомжи забрались! Вячеслав выйдет, он тебе этот ключ в задницу вставит и три раза провернет. Чтобы память не пропадала! Через час мы должны быть у хозяина. Если не довезем груз, отвечаю, отправимся в настоящие скитания.

– Я отвечаю – закрывал! – продолжает настаивать «ключник». – Я всегда эту дверь закрываю!

– Это что, дефективный?! – Старший указывает на поток холодного воздуха, врывающийся с улицы через дверную щель как раз на уровне моей головы. – Может, это бесы пошутили?!

Из-под шапки на мой лоб осторожно выползла капля пота и, в раздумье, остановилась. Если она решит продолжить свое движение, точкой ее падения будет клобук на голове старшего. Судя по всему, он парень хозяйственный и после такой капели обязательно проверит место на трубе, где появилась течь. Даже не знаю, как будет выглядеть его реакция, когда вместо проржавелого ободка на тонкой трубе он обнаружит мужика в дубленке...

– Иди, закрывай... – повелевает он всепрощающе. Его гнев сменился милостью. – Закрывай и заходи в хату с улицы. А мы поднимемся здесь. Водяра киснет...

Так, я начинаю кое-что понимать!..

Люди в рясах, называющие храм «хатой», готовящиеся внутри этой «хаты» распивать горькую. Я слабо разбираюсь в конфессиональных канонах, однако мне кажется, истинные служители бога вряд ли станут бухать где-нибудь за иконостасом, разложив на надгробии святых мощей закусон. Братва в церковных рясах, охраняющая очередной объект, – вот более точное определение для людей, готовящихся разойтись в разные стороны под моими ногами.

И тут...

Ничто не предвещало краха. Даже наши с Пащенко придурковатые позы не были помехой тому, чтобы все закончилось благополучно. Даже капля пота на моем лбу, проникнувшись пониманием, застыла между бровей, как смола. Даже нестерпимый жар под моими перчатками стал не столь силен, когда я услышал о скором уходе этих оборотней!

Но тут...

«Птичка польку танцевала на лужайке в ранний час! Нос – налево, хвост – направо! Это полька Карабас!..»

Братва остановилась как вкопанная и стала дружно задирать полы сутан в поисках внутренних карманов.

«Птичка польку танцевала на лужайке в ранний час! Нос – налево, хвост – направо! Это полька Карабас!»

Я смотрю вниз с перекошенным лицом, и мне кажется, что все четверо сейчас задерут сутаны, спустят штаны и сядут в ряд. Если исключить попытку достать из-под неудобной одежды сотовый телефон, то других ассоциаций у меня в голове не возникает. Я стерпел бы такой кошмар! Но слушать эту идиотскую мелодию у меня уже нет сил!..

«Птичка польку танцевала...»

Ну какая падла может в это время звонить Пащенко?!!

Сейчас у «служителей бога» пройдет минутное замешательство, и они вспомнят, что ни у одного из них телефон не может быть заряжен такой идиотской мелодией! Сейчас они достанут аппараты и убедятся в том, что их «мобилы» молчат! Тогда сам собой встанет вопрос...

«Птичка польку танцевала...»

Я знаю, что скоро наступит самое неприятное. Время отвечать за собственные поступки. Эта мелодия в церковном коридоре будет звучать вечно, потому что Пащенко за придавившей его дверью стоит по стойке «смирно» и не может даже пошевелиться. А тот идиот, что ему позвонил, до изумления настойчив!

Понимая, что все кончено, капля срывается с моего носа и падает на головной убор старшего...

Последнее, что он увидел перед собой, это рифленый протектор моего ботинка сорок третьего размера.

С размаху врезав ему пяткой в нос, я под истошный вой всех присутствующих сбрасываю свое тело с «перекладины». Передо мной изумленное до невозможности лицо «ключника». Выбрав на портрете центр изумления, я изо всех сил бью парню в нос. Сейчас нужно добиться психологического шока у братков и выиграть время. Если же к этому добавится шок болевой, то наши с Пащенко шансы увеличатся в несколько раз...

А где, кстати, прокурор?!

Развернув голову вправо, я вижу Вадима. В отличие от меня он не обременен боксерскими навыками, поэтому действует, как неандерталец, наблюдающий перед собой попавшего в яму мамонта. То есть – насмерть забивает «старшего» кулаками. Впрочем, «насмерть» – это я для красного словца. Бестолковые прокурорские тычки в ухо, плечо, грудь и макушку находящегося в полных непонятках – это скорее приведение в чувство, нежели наоборот. Я по стойке «старшего» угадываю привычную позу бойца, находящегося в состоянии нокдауна у канатов. Глухая защита, в надежде на то, что противник скоро устанет. Сейчас «старшой» поймет, что перед ним не Кассиус Клей, и развернется. А если он развернется...