Жестокий наезд

Сам себе я мысленно прикрепил на лацкан орден «Мастер такта и долготерпения». Самым логичным мне представлялось вытолкать пинками двоих мужиков за дверь. Однако в который раз любопытство победило во мне здравый смысл. Применить пинки никогда не будет поздно. И вряд ли «ведомый» в данной ситуации решится лезть за пазуху за своей «волыной». Еще одна причина, по которой следовало расстегнуть пиджак. Этот «торч» под мышкой не может увидеть только слепой. «Ведущий» приперся ко мне без «пушки». Значит, чин высокий, таким «стволы» без надобности.

– Антон Павлович, мы просим прощение за бесцеремонное вторжение. – Он покачал головой, словно раскаивался в смертных грехах. – Возможно, это не совсем тактично, но так выглядит более пристойно, нежели мы останавливали бы вас на улице.

– Это совсем не тактично. Это просто по-хамски. Как я понимаю, вы прибыли по делу, которое находится у меня в производстве, то есть по своей служебной либо своей личной причине. То есть это я был волен выбирать способ общения с вами. Еще более удивительно в этом свете выглядит ваша фраза о том, что меня кто-то останавливал бы на улице. Ладно, хватит рассыпаться в любезностях. Лично мне надоело быть хорошим парнем. Кто вы такие и что вам нужно?

Тот, что был без табельного оружия, вынул удостоверение и представился...

Наверное, я на самом деле устал. В противном случае я бы удивился, узнав, что понадобился сотрудникам российского отделения Международной полиции.

Глава 10

– Никто не знает, что мы в Тернове, – на всякий случай предупредил он меня.

«Никто не знает, что мы существуем», – послышалось мне. В силу реализации различных задач, поставленных перед ними государством, некоторые представители некоторых организаций полагают, что они засекречены до беспредела. Как-то мне пришлось побывать в нашей Терновской оперативной таможне. Народу на первом этаже, где был установлен телефон внутренней связи для вызова сотрудников, было великое множество. Я прикинул, что очереди ждать придется около четверти часа. Меня это не устраивало, я вынул сотовый и стал клацать кнопками. Мне позарез нужен был заместитель начальника.

Далее произошло неожиданное. Из-за стекла выбежал какой-то «кэп» в форме лесника и стал орать, как потерпевший. Из всех нечленораздельных звуков я вычленил лишь одно – пользоваться сотовым в таможне нельзя.

– Почему? – спросил я. – У вас здесь навигационная аппаратура, или кого-то оперируют в соседнем кабинете?

– Нельзя, – объяснил «кэп».

– Но почему?

– Нельзя, – еще более тихим и загадочным голосом произнес он. Он сам не знал, почему нельзя. Просто некоторые ведомства сами для себя придумывают страшные правила, засекречивая свою работу. Чем бесполезней организация, тем больше в ней секретов. Раскрываемость преступлений в таможенной сфере – одно преступление в год на троих. А гонора, как сказал бы Шариков, как у комиссарши.

Так и здесь. Сотрудник Интерпола смотрел на меня, как сквозь линзу увеличительного стекла, пытаясь найти внутри моего организма хотя бы один атом понимания.

– Я уважаю чужие тайны, – на всякий случай сказал я и с самым секретным в мире лицом наклонился над вазой с виноградом. – От меня-то что нужно?

– Мы хотим, чтобы вы никому не рассказывали, что мы были у вас, – наконец-то открыл рот «ведомый».

Я выпрямился и кинул в рот еще одну виноградину.

– Знаете, господа, я вам сейчас расскажу одну историю. Десять лет назад я работал следователем прокуратуры...

– Мы это знаем.

– Я знаю. Так вот, однажды ко мне подошел мой коллега, Мишка Мартынов, и сказал, что у другого нашего коллеги, Коли Маркова, на члене есть татуировка. Ему по пьяни ее накололи во время срочной службы сослуживцы. А Мише об этом по секрету поведал Витька Гончаров, тоже наш коллега. Так вот, тоже во время какой-то пьянки – кажется, на день прокуратуры – я за столом спросил Колю: «У тебя правда на члене есть глаза?» Тот развернулся с разъяренным лицом к другому нашему коллеге, Роману Выхрикову, и заорал: «Я тебя просил никому не рассказывать?» Вот такая история. Если бы вы ко мне не пришли сегодня, я бы даже не догадывался о вашем существовании.

– Мы пришли по государственному делу. – Мой рассказ старшему не понравился.

– А то! – Поедать виноград на голодный желудок вредно, но я никак не мог удержаться от этого лакомства в начале марта. – Господа, говорите, что вам нужно, и давайте прощаться. Мне все порядком надоело.