Жестокий маскарад

— Куда вы сейчас, Мария Николаевна? — уже попросту спросил сотник.

— Пойду погляжу, может, мои вишни ещё не растоптали.

* * *

Для старого токийского парка Уэно понедельник, когда не работают музеи, день тихий. Нет толп горожан, жаждущих отвлечься от офисной рутины, не видно и хлопающих глазами туристов с фотоаппаратами. Редкий посетитель, да ещё заражённый романтизмом, может вообразить, что попал на несколько сот лет назад. В этой фантазии его поддержат здешние виды: среди густых зарослей то мелькнут изящные ярусы пагоды, то откроется прелестный пруд в лотосах, посередине которого на островке расположился небольшой храм.

Именно тут, в зарослях близ пруда, имела место сцена, окончательно убедившая бы посетителя, что он угодил прямиком в XVII век. Только никаких зрителей — ни романтичных, ни приземлённых — поблизости не было. Под нависающими кронами по аллее шла девушка в широкополой соломенной шляпе и красно-белом одеянии мико. Очевидно, она прислуживала в том самом Бэнтэндо дзиндзя, приютившимся среди отцветающих лотосов. Мико трогательно семенила мимо наигрывающего на флейте протяжную медитативную мелодию монаха-комусо в традиционном чёрно-белом облачении и корзинообразной соломенной шляпе[55], полностью скрывающей голову. Разумеется, никаким монахом он не был — секта эта перестала существовать лет триста назад. Наверняка это был музыкант, обучающийся игре на сякухати[56], и выбравшийся в тихий день порепетировать в парке. Да и мико, конечно, была подрабатывающей студенткой, спешащей переодеться и ехать на ночные развлечения в районе Роппонги. Но смотрелись они очень колоритно.

Ещё колоритнее сцена стала, когда девушка резко выкрикнула и запустила во флейтиста шляпой[57], которая со зловещим свистом мелькнула в воздухе. Но монах успел пригнуться, и лезвие, спрятанное в головном уборе, срезало лишь вершину его корзины. Сбросив её изуродованные остатки и открыв усатое и очкастое лицо гайдзина, музыкант бросил что-то[58] между собой и мико. Ярко полыхнуло, раздался оглушительный грохот, повалил густой чёрный дым. Когда он развеялся, комусо исчез. Девица высоко подпрыгнула с места, оказавшись в ветвях дерева, и тоже исчезла.

Музыкант легко скользил среди стволов, в руках его уже была неведомо откуда взявшаяся катана. Он настороженно озирался в поисках противника, однако чуть не пропустил его — лишь в последний момент краем глаза заметил красно-белую массу, летящую на него с дерева. В руках девушки тоже сверкал клинок. Лже-монах резко отскочил, направляя на девушку катану, но в последний момент отвёл её. Мико кубарем покатилась по земле, вскочила, как кошка и вновь атаковала. Клики скрестились. Взгляды противников упёрлись друг в друга. Уяснив, что ситуация патовая, оба одновременно отпрыгнули в разные стороны и застыли в стойках. Музыкант держал меч в верхней — на уровне лица, мико в средней — направив клинок на противника. Полминуты царила звенящая тишина. Потом девушка спросила:

— Почему вы отвели клинок?

Музыкант опустил меч и, поклонившись, произнёс по-японски совершенно без акцента:

— Я, собственно, хотел только поговорить, Фудо-сан.

Девушка продолжала смотреть недоверчиво.

— Успокойтесь, я больше не буду проводить с тобой таких экспериментов, — усмехнулся странный гайдзин, — и так едва в живых остался. Купишь мне новую тэнгай, ты же теперь богатей… Если бы не яркие цвета твоей одежды среди листвы… Кстати, что за дикая идея — жить в образе мико? Я едва тебя нашёл.

— Значит, идея работает, — чуть усмехнулась девушка, и стало видно, что это невысокий, хрупкий на вид парень. — Кто вы?

— Долго рассказывать, — пожал плечами гайдзин. — У меня здесь машина, давай поедем куда-нибудь, всё расскажу. Заодно поедим. А меня зови Пал Палыч.

Последнюю фразу он произнёс по-русски. Фудо встревожено поглядел на него и с неохотой опустил меч. Палыч с удивительной скоростью сбросил наряд комусо, оставшись в бриджах и футболке. Фудо тоже сделал несколько движений, представ в джинсах и летней рубашке. Свои маскарадные одежды они сложили в большую спортивную сумку, извлечённую Палычем из кустов. Палыч положил туда и свой меч, поколебавшись, Фудо последовал его примеру.

Они доехали до ближайшей забегаловки Yoshinoya[59] и заняли столик на двоих в углу. Оба заказали по большой порции: рис, маринованные огурчики, суп-мисо, сырые яйца для его заправки и чашку говядины. Суп оба попросили свиной — тондзиру. Очевидно, тяга к мясоедству у гайдзинов неистребима никаким благотворным влиянием японской цивилизации…

— Силён же ты, дядя Фёдор, — голосом мультяшного кота по-русски произнёс Палыч, когда первый голод был утолён.

— Да и вы ничего, — на том же языке ответил, бледно улыбнувшись, юноша, — хотя у вас странная техника, я не встречал такой.

— Северная, — коротко заметил артельный.

Он с интересом разглядывал невыразительное лицо худенького паренька, едва веря, что это и есть неуловимый монстр, на руках которого кровь десятков людей. У мальчика было лицо хорошего актёра, на котором можно нарисовать какой угодно образ.