Жестокий хозяин (ЛП)

— Что? — Я оглянулась на мужчину.

— Ты позволишь мне угостить тебя выпивкой? — спросил он снова.

Я уже качала головой, прежде чем он закончил.

— Спасибо, — сказала я, — но нет.

Его лицо вытянулось.

— О, ну, если не выпить, может быть, я мог бы…

— Я замужем, — сказала я ему. — Но спасибо вам за предложение.

Разочарование отразилось на его лице. Обычно я не разыгрывала замужнюю карту, но это не было ложью, и это было то, к чему я привыкла теперь, когда была беглянкой в бегах. Позади похожего на щенка мужчины, сидевшего рядом со мной, я заметила высокую тень, двигавшуюся в дальнем конце комнаты. Я села прямее.

Нет, — подумала я про себя. Это невозможно. Он не может быть здесь. Я была осторожна с этим местом. Я хотела остаться здесь на некоторое время. Но нельзя было отрицать, что мое сердцебиение сейчас бешено колотилось в груди. Я знала эту тень. Я хорошо знала — слишком хорошо.

Развернувшись, я шлепнула пятидесятидолларовую купюру — мерцающий цвет австралийских денег бросился в глаза при слабом освещении, — на столешницу бара, и схватила свою сумочку.

— Подождите! — закричал мужчина, но я проигнорировала его и направилась прямиком к выходу.

Дура. Дура. Дура.

Хотя этот человек и не был Гейвеном, он работал на него. Я видела, как он слишком часто приходил к нам за последние три года. Всегда слишком близко. Прямо как сейчас.

Выйдя на улицу, я поймала такси.

— Куда едем? — спросил таксист, когда я захлопнула за собой заднюю дверь.

— Маскот, — сказала я. — Холидей Инн.

Сегодня больше рейсов не было. Было уже слишком поздно для этого, но я не могла рисковать и возвращаться в свою квартиру.

Водитель такси снова взялся за руль и направил нас в поток машин, машина набирала скорость, пока он срезал полосу движения по направлению к шоссе. Сердце бешено колотилось в моей груди, я быстро оглянулась, чтобы посмотреть, последовал ли мужчина за мной на улицу. Однако было слишком темно, даже при свете городских огней, чтобы разглядеть что-то, кроме фигур на улице. Я повернулась обратно и заставила себя расслабиться на сиденье, прежде чем закрыть глаза и вознести молитву к небу.

Я знала, что это бессмысленно. Я не очень-то верила в Бога. Больше нет. Однако я знала, какими могут быть другие члены мафии — какими могут быть итальянская семья Прайс. Когда вокруг них так много смертей, так много предательств и потерь. Имело смысл, что они будут искать силу, более высокую, чем они сами.

Для меня этой силой является не кто иной, как Гейвен Бельмонте.

Мой охотник. Мой муж.

Протянув руку, я провела пальцем по запотевшим стеклам внутри кабины. Было бы опасно позволить ему поймать меня, но все же маленькая часть меня надеялась, что он это сделает. Маленькая часть меня наслаждалась этой игрой в кошки-мышки, в которую мы играли, даже если это было постоянным напоминанием о том, что возврата к прошлому нет.

Когда-то я была невинной девушкой, напуганной тем, что он мог сделать. Напуганной тем, что таило в себе будущее. Теперь я знала правду. Будущее не ждало, пока ты устроишься поудобнее. Оно происходило независимо от того, хотели ли вы этого или нет. Те, кто пережил это, были теми, кому пришлось приспосабливаться.

И вот я приспособилась.

Я убежала.

Я выжила.

Я создала что-то из себя.

Теперь уже нельзя было остановиться. Так что, если Гейвен хотел узнать правду, ему предстояло долгое ожидание, потому что я никак не могла облегчить ему поимку.

Поймай меня, если сможешь. Мой ненормальный муж.

Глава

2

Квинс, Нью-Йорк

Два года спустя…

Мечты подобны ветру. Вы можете почувствовать, как они касаются вашей кожи, ощущают ваше присутствие, но вы никогда не можете их поймать. Никогда не можете удержать их. Пытаться сделать это все равно что пытаться захватить человеческую душу, не то чтобы я верю, что она все еще существует, а если и существует, то у моей сестры определенно была испорченная душа. Она мерзкая и испорченная до глубины души. Только теперь, когда я испытала всю глубину ее предательства и ответила на свое собственное предательство взаимностью, я поняла, что на самом деле делает с кем-то жизнь преступника. Он высосет надежду, сожжет ее дотла, а затем позволит пеплу дождем посыпаться обратно на каждую гребаную вещь.

Когда я сидела в кафе "Розмари" на главной улице Квинса, штат Нью-Йорк Сити, ожидая появления моего клиента, я рассеянно протянула руку и коснулась кольца, висевшего на тонкой цепочке под моей шелковой рубашкой.

Каждое утро, где бы я ни была, в Бостоне, Париже, Ванкувере, я просыпалась и прикасалась к нему. Убеждалась, что он все еще там. Убеждала себя, что то, что я делаю, — человек, которым я стала — не зря.