Жестокий эксперимент

Она что-то знала о том месте, где находились мы с Михаилом. У меня не вовремя пересохло во рту и никак не получалось выдавить и слова. Да и что я ей скажу? Как соблазнила ее мужа? Она взглянет на мою мятую пижаму, грязные руки и не поверит ни единому слову. И эта женщина к тому же гораздо красивее меня. О таких густых и вьющихся волосах, как у нее, я могла только мечтать.

– Хотите чаю?

Угукнула, но проходить «на кухню» не решилась. И так диван уже испачкан. Ужасно хотелось пить. Не чаю, а просто воды, но я побоялась озвучить свое желание. Возможно, чай поможет согреться. Надеюсь, эта женщина не хранит в шкафах кухни какие-нибудь яды или снотворное, а если и хранит, то не станет их использовать сейчас. Я ведь совсем беззащитна, не смогу даже оттолкнуть ее.

Зашумел электрический чайник. Екатерина потерла шею обеими руками, на ее лбу обозначились горизонтальные морщинки. Сколько ей лет? Явно за тридцать. Может, ей тридцать пять. Она не молода, но красива. Ее красота и восхищала, и пугала одновременно. Я боялась ее мыслей, слов и того, что она могла сделать. Эта черноглазая красотка наверняка хотела позвонить куда-то, чтобы незваную гостью увезли туда, откуда она сбежала.

– Наш с Мишей сын болен. Он говорил, что у него есть сын?

– Говорил.

– Он хотел заработать на лечение. Нужна была огромная сумма. Срочно. Где достать такие деньги, мы не представляли.

Чайник щелкнул. Екатерина достала одну чашку, бросила в нее заварку и залила кипятком. Заостренные черты ее лица мне кого-то напомнили. Будто я когда-то видела кого-то очень похожего на эту женщину.

– Был один способ достать много денег быстро и законно. Мы все обсудили. Условия были непростыми, но сейчас многие обращаются в этот Институт.

Екатерина взяла чашку и принесла ее мне.

– Осторожно, горячий, – она поставила чашку на журнальный столик перед диваном. – Суть в том, что Миша заключил контракт на два года. Он полностью отдал свое тело в распоряжение Институту. С ним проводят опыты, какие-то испытания.

Меня трясло. Я все-таки накинула плед на плечи, а он предательски сполз до локтей.

– Мы хотели сбежать вместе, но его поймали.

– Деньги нам уже перевели. Теперь ему нужно выполнить свою часть контракта. Осталось несколько месяцев. Это не так уж много.

Она говорила спокойно и убедительно. Ее слова могли оказаться правдой.

– А как же я?

– На вашем браслете есть метки.

Она подошла ближе и посмотрела на мой браслет, который я раньше не замечала.

– У вас контракт на три года. Здесь есть даты. Вам осталось отслужить еще два.

Я не помнила ничего ни об Институте, ни о контракте.

– Вы пошли на это добровольно. Не знаю, что вас заставило, но вы сами отдали свое тело Институту.

Не помню!

– Ваш чай, наверное, уже остыл.

Я взяла в руку чашку, и приятное тепло окутало ладони. Внутри была жидкость темно-красного цвета. Рука дрогнула, чашка качнулась. Несколько капель упали на серый ковер и оставили бордовые следы.

Я не хочу это пить! Это не чай!

– Вы должны вернуться, вы еще не исполнили условий контракта.

– Мне нужна помощь, – я вернула чашку на стол.

– Случился какой-то сбой. Вы не должны были сбегать. В Институте разберутся.

– Я не хочу туда возвращаться. У меня нет умирающего сына.

Я осеклась, поняв, что высказалась слишком резко. Екатерина выглядела спокойной, но в ее глазах полыхал огонь справедливого гнева. Мне не следовало к ней приходить.

– Вы уверены, что нет? – подалась она в мою сторону, я вжалась в диван. – А вдруг есть? Вы сами подписали контракт. Вы должны его исполнить!

Почему мне нужны были деньги? Зачем я решила отдать три года своей жизни? Что произошло?

– Я отправила сообщение, пока заваривала чай. За вами скоро приедут.

Меня обдало холодом. Единственное, чем я успокаивала себя, что снова увижу Михаила и мы опять будем искать ответы на вопросы вместе. Он ведь остался там, «в Институте». И пусть он женат, я это переживу и не стану больше вешаться ему на шею. Он был нужен мне как союзник, попавший в ту же ловушку, что и я.

Раздался звонок. Я вскочила и уронила флисовый плед на пол.

– Сидите.

Я положила плед на диван и села. Екатерина открыла дверь, тихо поздоровалась и вернулась ко мне. Она снова встала перед диваном, у стенки с разными полками, на одной из которых стояла фотография. Я обернулась и увидела того молодого мужчину в очках, который почти нагнал меня у забора. Теперь на нем не было белого халата, и в темно-серой ветровке и черных джинсах его можно было бы не узнать. Но я узнала.

– Пока вас не забрали, хочу кое-что спросить. – Женщина отвернулась и взяла фотографию с полки. – Какого цвета ваш браслет?

– Красный, – ответила честно я.

Не знаю, зачем она об этом спросила. Она ведь сама на него смотрела и даже трогала три минуты назад.

– Ты еще не готова.

Она обернулась ко мне. Ее взгляд был холодным и знакомым, будто я не просто видела эту женщину, а была с ней на ты. Может, иногда заходила к ней, в эту квартиру, сидела на этом диване, брала книги с этих полок. Я почти вспомнила, как пялилась на свое отражение в черном фасаде кухонной тумбы, сидя на полу и прислушиваясь к шагам. К ее шагам.