Жестокий бог

– А, это. – Он махнул пальцем в сторону двери, прочищая горло. – Он выпускник. Две недели назад исполнилось восемнадцать. Я даже не прикоснулся к нему…

– Поверь мне, – оборвал я его. – Меня это не заботит.

– Да. Верно. Так что… – Он схватил огромную папку на своем столе, пролистал ее. Он прекратил то, что делал, почесывая розовое ухо, и посмотрел вверх, открыв рот, прежде чем нахмуриться. – Господи, что там произошло? – Он указал на мою шею. – Любовный укус? – Он принюхался.

– Не порть особый момент таким грязным словом, как любовь. – Я насмешливо улыбнулся. – Почему я здесь, Гарри?

– Это касается Ленни. Хотел убедиться, что ты не был слишком суров с ней.

Нет, он этого не сделал. Ему было насрать на всех, кроме самого себя. Я достал свою «Зиппо» из заднего кармана и щелкнул ей. Я сказал Эдгару то, что мне нужно было сказать для того, чтобы получить работу, и тот передал Гарри, но ни одна часть меня даже слегка не сочувствовала ей.

Гарри тяжело вздохнул.

– У нас проблема.

Я снова взглянул на часы. Уже пропустил ужин, но я не волновался. Мама набила мини-холодильник в моей комнате какой-то нездоровой фигней.

– Это касается твоей матери.

Мои глаза резко поднялись.

– Слушаю.

– Как ты, возможно, знаешь, несколько недель назад она предложила мне стать партнером в ее галерее в Лос-Анджелесе. Это очень успешная галерея, поэтому с большим сожалением я буду вынужден сказать «нет».

Я моргнул, пристально глядя на него.

– Пожалуйста, скажи мне, почему меня это должно беспокоить, потому что я пытаюсь отсеять все причины, которые мне нужны, чтобы ты решил рассказать об этой скучной истории.

– Причина, по которой я не могу, по чистой совести, стать партнером в галерее, является чисто юридической. – Он откинулся на спинку своего исполнительного кресла, самодовольная улыбка тронула его губы. – Твоя мать, за отсутствием дипломатических формулировок, занимается контрабандой наркотиков.

– Ты что, блин, под кайфом? – Мои брови взлетели вверх.

Я знал свою мать. Она была самым честным человеком и никогда в своей жизни не нарушала закон. Кроме того, она была единственной святой в Тодос-Сантосе, она не нуждалась в контрабанде наркотиков. У нее было больше денег, чем у самих Виндзоров[44]. Она ежегодно жертвовала миллионы на благотворительность, только чтобы избавиться от зеленых.

– Мои картины попали в Лос-Анджелес благодаря сотням килограммов чистейшего порошка, ввезенных в Соединенные Штаты под полотнами, в присланных ею ящиках со всего мира. Очень жаль. Высокое положение в обществе, а занимается таким позорным делом. Скажи мне, Вон, сколько лет тюрьмы можно получить за эту кучу порошка? В Калифорнии? Думаю, что мы, возможно, говорим о пятидесяти-шестидесяти годах. – Он хмыкнул, постукивая длинными тощими пальцами по столу. – Возможно, даже больше, если они захотят сделать из нее пример для общества. О, ФБР и окружной прокурор будут заниматься делом Эмилии ЛеБлан-Спенсер. Какая легкая добыча, не так ли? Прекрасная возможность разорвать связи между Спенсерами и местной полицией, которая подчиняется каждому вашему капризу. И у твоего отца есть изрядная доля врагов, которые пошли бы на многое, чтобы увидеть, как его возлюбленную выбросят на помойку.

– Лжец. – Я оскалил зубы, хлопнув по его столу обеими ладонями. Но я знал, что у него что-то есть. Иначе он не был бы таким самоуверенным.

Он вздохнул, как будто ситуация опечалила его.

– Здесь повсюду фотографии. Неопровержимые доказательства. Думаю, она ведет дела не с теми людьми.

– Ты. – Мои глаза расширились. – Ты свел ее с поставщиками.

Это он был не тем человеком.

– Неужели? – Он прищелкнул языком. – Полагаю, ты не можешь это доказать?

Я не мог, но это была правда. Он сделал это. Конечно, он позаботился о том, чтобы она заказала полотна, которые прилагались к наркотикам, не сказав ей, и каким-то образом это сделало его неприкасаемым. Черт возьми, черт возьми.

– Они поймут, что она не имеет к этому никакого отношения, – я покачал головой.

– Это тот шанс, которым ты готов воспользоваться? – Он приподнял бровь. Он знал ответ на этот вопрос.

– Чего ты хочешь?

– Тебя, – съязвил Фэрхерст. – Тихого. Послушного. И чтобы ты отцепился от меня. Когда ты пришел сюда, то думал, что обладаешь какими-то рычагами давления на меня. Ты думал, я выбрал тебя из-за страха. Дорогой мой, непослушный мальчик, я выбрал тебя, потому что хотел положить конец твоим хмурым, коварным и глупым замыслам – напомнить тебе, что здесь командую я. Одно неверное движение, Спенсер, и твоя мама узнает несвоевременный ответ на вопрос – хорошо ли она выглядит в полоску? – Притворный дорогой друг моей матери мелодраматично развел руками.

– Я убью тебя, – выплюнул я, все мое тело гудело от ярости.

Он встал, обошел стол и направился ко мне, заложив руки за спину.