Жестокий бог

Около шести вечера я услышал стук в наружную дверь подвала. Так было задумано, что там была мощеная лестница с дверью наверху и еще одной другой, когда вы спустились по лестнице. Вытирая пот и пыль со лба, я повернулся и выудил ключи из кармана. Я не надевал защитный костюм, защитные очки или маску во время работы над скульптурой. Если мои легкие должны были разрушиться в двадцать пять лет от наполнения камнем, сорняками и смолой, так тому и быть.

Я открыл первую дверь и, добравшись до верха лестницы, прижал локоть ко второй.

– Секретное слово? – зарычал я.

Если бы это была Хорошая Девочка, которая каким-то образом нашла меня, я бы приковал ее цепью к столбику кровати и заставить ее высосать галлон моей крови в качестве наказания, наблюдая, как она корчится от смущения, когда это делает.

– Отвали, – услышал я рычание Эдгара Асталиса с другой стороны. Секретным словом, о котором мы договорились, было «Микеланджело», но «Отвали» казалось более подходящим.

Я сказал старику, что он может следить за моей работой, когда мы договорились, что я возьмусь за это дело. Кто-то должен был убедиться, что я не собираюсь представлять двенадцатифутовый мраморный член в Тейт Модерн через шесть месяцев.

Я отпер вторую дверь, жестом приглашая его спуститься вниз.

Когда мы остановились перед скульптурой, он нахмурился.

– Я хотел бы прояснить одну вещь, – сказал он, глядя на общую фигуру, над которой я весь день работал как проклятый. – Я знаю, что ты усложнял жизнь Ленни в старшей школе. И по большей части я закрывал на это глаза, потому что считаю, что наша работа – прокладывать свой собственный путь в жизни. Но если ты попытаешься причинить вред моей дочери – или сделаешь это непреднамеренно, если уж на то пошло, – я позабочусь о том, чтобы ни одна галерея в Европе никогда не работала с тобой. Ты правильно понял?

– Совершенно. – Я засунул кулаки в карманы, абсолютно спокойный. Я принял его угрозу равнодушно – это было не обязательно, не потому что я не планировал причинять ей боль, а потому, что я не рассчитывал получить работу художника. Я лепил, так как мне это нравилось. Я мог бы работать кровельщиком и быть совершенно счастливым.

Он покачал головой.

– Головы непропорциональны. Композиция кажется неправильной. Возможно, тебе придется начинать с нуля.

– В задницу это.

– Следи за своим языком. И, как я уже сказал, ты мог бы. Это не соответствует тому, что я привык от тебя ожидать. Ты вложил в это свое мастерство, но где же остальное? Тебе нужно вложить свое сердце в этот кусок камня.

У меня нет сердца.

– Работаю над этим, – сказала я вместо этого, игнорируя тот факт, что он был прав.

Я стал небрежным не потому, что мне не хватало таланта или техники, а потому, что смотреть на эту статую было тяжело, и отдать ей должное было почти невозможно. Наверху воздух был разрежен. Чем более успешным ты был, тем более удушающими становились ожидания от твоей работы – еще одна причина, по которой художники были всегда подавлены.

Его глаза блуждали по скульптуре. Мне казалось, что он разрывает мне внутренности, тычет в мои органы.

Он покачал головой.

– Работай усерднее. Соединись с этой частью, – пророкотал он, его голос был таким же сильным, как и его тело. – Профессор Фэрхерст ищет тебя. Он наверху. О, и Вон?

Я повернулся к нему, чувствуя себя как на иголках.

– Ты испортил эту скульптуру и заставил меня пожалеть о том, что я дал тебе эту стажировку. Уверяю тебя, папочка Спенсер не спасет тебя на этот раз.

Это был не первый раз, когда кто-то угрожал, что моя фамилия не избавит меня от неприятностей.

Но это был первый раз, когда я поверил в это.

* * *

Без стука я толкнул дверь кабинета Гарри и прислонился к косяку, когда понял, на что наткнулся. У него был парень – по-моему, студент – согнувшийся, упершийся локтями в подоконник, со спущенными штанами, его молочно-белая задница висела в воздухе. Гарри сидел на краю стола с расстегнутыми брюками и поглаживал себя, наслаждаясь видом.

Заскучав, я достал телефон и проверил время, насвистывая песню «Убей Билла».

– Черт, – простонал Гарри, когда услышал меня, неторопливо засовывая свой наполовину отвисший член обратно в штаны, как будто я прервал его трапезу или что-то в этом роде.

Подросток у окна выпрямил спину и вздрогнул с удивленным визгом.

Я зевнул.

– Пожалуйста. Не останавливайтесь из-за меня. Вы так чертовски мило смотритесь вместе.

– Правда? – Молодой парень посмотрел на меня огромными зелеными глазами, вставая и нащупывая свои джинсы.

Мое имя в этом месте было на слуху из-за моей летней сессии, и такое кислое лицо, как у меня, было трудно не заметить. Он знал, кто я такой.

– Нет, – бесстрастно сказал я, входя. – А теперь убирайся отсюда и закрой за собой дверь.

Он так и сделал, все еще натягивая джинсы, когда закрывал дверь. Я повернулся к Гарри, который устроился за своим столом и разгладил рубашку, притворяясь, что соблюдает приличия.

– Хорошая поездка, – продолжая стоять, прокомментировал я.

– Прошу прощения?

– Ты вроде как катаешься на нем. – Я ткнул большим пальцем через плечо в сторону двери.