Жестокие страсти

Она дрожащими руками пыталась отпереть дверь, но ключи не слушались, пальцы соскальзывали, а мужчина нависал над ней, заслоняя свет лампы на лестничной площадке.

Она уронила жалобно звякнувшие ключи, мужчина наклонился и поднял их. Ловко отпер дверь и снова распахнул тем же самым хозяйским жестом, пропуская Дашу внутрь, будто это он ее пригласил, а не она его.

— Что?..

— Меня зовут Игнат.

— Даша…

Игнат повесил ключи на крючок на стене прихожей и огляделся по сторонам.

— Раздевайся, Даша. У тебя балкон есть? Я там сброшу шмотки, чтобы не здесь оттаивали.

Квартира уже пропиталась запахом мочи, дешевого кислого вина, сладковатой гнили и прочим букетом бомжацких ароматов. Даше не хотелось снимать ботинки, хотелось выскочить за дверь и бежать со всех ног. Но она собралась, улыбнулась и показала направление:

— На кухне есть открытый балкон. Можете там все оставить, я сейчас поищу, у меня где-то чистые мужские джинсы были.

Она ускользнула в спальню, плотно прикрыв за собой дверь и принялась рыться в гардеробе. От бывшего действительно остались джинсы и несколько футболок. Она даже нашла толстовку, достаточно большую и чистую. Когда она вышла, в ванной уже шумела в вода, а в коридоре не так воняло. Или она уже привыкла?

Постучалась в дверь ванной. Та приоткрылась.

Игнат вытянул руку, и Даша вложила в нее найденные вещи. Дверь захлопнулась.

Даша посмотрела на нее растерянно и подумала, что как-то странно переменились роли. Вроде как не она его облагодетельствовала, а он распоряжается, что ему и как приносить.

Она пожала плечами и пошла ставить утку в духовку, а шампанское в холодильник.

До нового года оставался час.

Пока в ванной шумела вода, Даша отнесла в гостиную миски со свежезаправленными салатами, расставила тарелки и бокалы, положила салфетки.

На секунду она замерла, пытаясь понять, что и зачем делает. И погрузилась снова в это ощущение сострадания.

Ну и пусть он ее пугает.

Он же человек, который живет на улице. Кто угодно может пнуть его, плюнуть, обозвать.

Что ему ответить?

Он потерял все, что у него было и каждый день может потерять и жизнь. Тут неудивительно, что озлобишься и станешь недоверчивым зверем.

Но она, Даша, может сделать хотя бы один его вечер человеческим.

Даша прижала ладони к щекам.

Она повела себя странно и нелогично, сначала позвав Игната домой, а потом вдруг начав шарахаться от него. Сейчас, когда он выйдет, она просто будет относиться к нему как к обычному человеку, случайному знакомому. Так и будет.

И когда вода перестает шуметь в ванной, она подходит к двери, готовясь улыбнуться и пошутить что-нибудь на счет того, что он чуть не опоздал на встречу нового года.

Из кухни уже доносится запах пекущейся утки, и Даша встает напротив, когда замок в двери щелкает и появляется Игнат.

Слова примерзают к нёбу.

Он выходит в одних старых, заляпанных краской джинсах, держа футболку в руках, готовясь ее надеть.

Он отнюдь не так стар, как Даше показалось. Не больше сорока.

Мощное мускулистое тело, испещренное шрамами. Заветренная кожа, как у любого, живущего на улице.

Грубое лицо — его тоже пересекает шрам от подбородка до скулы, задевая рот из-за чего лицо приобретает брезгливое и жестокое выражение.

Черные глаза.

Влажные зализанные назад волосы.

Огромные мощные руки. Такими легко свернуть шею.

И на груди болтается на кожаном шнурке кулон в виде острого меча с грубой гардой — насмешкой, жестоким отражением христианского креста.

Все намерения рассыпаются в пыль.

Взгляд его настолько по-хозяйски наглый, что представить Игната несчастной жертвой обстоятельств не получается.

Даша стоит напротив, почти вплотную и невольно разглядывает мускулистое тело Игната. Глубокий рваный порез в районе печени, кучу почти выцветших шрамов на плечах, круглые следы от пуль и ожоги на предплечьях. И тонкий характерный шрам от аппендицита, совершенно неуместный среди боевых ран, но ведущий вниз, вниз, под низко сидящие джинсы.

Надо бы перестать на него глазеть, пока он молча наблюдает за ней, но Даше неловко. Она боится его обидеть.

— Ну что же ты, хозяйка. — слышится насмешливый голос. — Просто так пришла?

Даша вскидывает голову и встречается взглядом с Игнатом. Черные глаза сверкают в полутьме — иронично и мрачно.

На секунду ей кажется, что угрозу она придумала. Зачем этому человеку показывать себя хозяином, если он просто хочет поесть в тепле?

Она чувствует всепоглощающее сострадание.

Игнат делает шаг вперед и оказывается совсем рядом, вплотную. Его взгляд не отрывается от ее лица. Рот кривится в усмешке — кажется, он понимает, о чем она думает, и это ему не нравится.

— Молчишь? Ну!

— Я просто… хотела сказать, что мне вас очень жаль… — бормочет Даша, пряча глаза, и не замечает как при этих словах искажается гневом лицо Игната. Шрам превращает гримасу в уродливую жестокую маску.

— Жаль тебе?! — хрипло каркает он. — Решила кинуть подачку из своей чистой теплой квартирки убогому?

Даша не отвечает.

Все, кто ее знал, всегда говорили, что у нее самая светлая душа из всех. Жаль, что этого никогда не слышала она сама и ее гость.