Жёсткая рекогносцировка

Исаев без команды, не останавливаясь, сразу пошёл к противоположному от Волги краю крыши.

Такой момент... Вроде бы должно быть по фигу человеку — куда, и хрен на ту душевную травму, что получат дети и молодые мамаши у парадного подъезда...

Остановился на краю, посмотрел вниз, несколько секунд стоял, покачиваясь с пятки на носок. Спросил, не оборачиваясь, севшим до сиплого шёпота голосом:

— Других вариантов нет?

Я молчал.

В горле комок, слова не лезут. Если скажу что-нибудь, разрыдаюсь, как истеричная барышня...

— Да понятно, что нет, — пробормотал Исаев. — Понятно... Я знал. Чувствовал...

Поставил правую ногу на ржавый прут фальшборта, подался вперёд, замер...

Я опустил «ствол». Руки дрожали, ладонь, обхватившая рукоять пистолета, была мокрой, и от этого рукоять стала скользкой, как змея...

— Помоги... — попросил Исаев. — Не могу сам...

Я сунул пистолет в кобуру, сделал два шага вперёд и сильно толкнул стоявшего на краю крыши человека в спину.

Короткий вскрик — и всё.

Нет человека.

Не помню, насколько правильно я ушёл с места происшествия, грамотно ли... Соображал я в тот момент скверно, слёзы душили меня, хотелось выть в голос и биться башкой об стену. Помню только, что перед парадным никого не было. Из-за угла раздавались крики, гомон толпы — видимо, кто-то увидел, что человек упал, и все пошли смотреть.

Будь ты проклят, тёзка. У тебя был «ствол», и ты умел с ним обращаться. Ты мог бы умереть в короткой яростной схватке, как подобает мужчине.

А теперь тебя похоронят неупокоенным. Потому что никто не скажет местному батюшке, что ты не сам, по своей воле, шагнул вниз с этой ярко освещённой солнцем крыши...

Глава 7 Сергей Кочергин

В начале одиннадцатого утра мы с Костей Воронцовым подъехали к Савёловскому рынку. Машину поставили на платную парковку, взяли сумку с камерами, оптикой и микрофоном и пошли на рынок.

Купили коробку конфет «Коркунов», покинули рынок через северный вход и, миновав по внешнему периметру грузовой двор, вошли в вестибюль монументального, довоенной постройки дома из серого камня.

Седой мужчина за конторкой вопросительно поднял бровь. Незнакомый товарищ — месяц назад его не было.

— Вы нас не помните? Мы здесь передачу снимали.

— Я неделю как работаю. Вы к кому?

— К Никифоровой из планового.

— В отпуске.

— Так... Тогда к Соловьёвой.

— В отпуске.

— Шутите? Вы позвоните...

— Весь плановый в отпуске. За исключением... — седой глянул в список. — Татьяны Фёдоровой. А на службе я не шучу. Служба, она — служба. Чего хотели?

— Поговорить можно?

— Пожалуйста, — седой набрал номер и протянул мне трубку.

— Слушаю.

— Здравствуйте, Татьяна. Это Сергей, мы у вас кино снимали.

— Да-да, помню.

— Мы к вам по тому же вопросу. Не возражаете?

— Да, пожалуйста. Передайте трубочку. Передал. Седой выслушал, важно кивнул:

— Ваши фамилии?

— Во как! Теперь так, да?

— Да, теперь строго.

— Пугачёв и Болотников.

— Хорошо, — седой опять важно кивнул (без намёка на усмешку), записал в журнал фамилии. — Документы какие-нибудь есть?

— Нету. Зачем нам документы? Мы дома.

— Ну... — седой секунду посомневался и махнул рукой. — Проходите. Всё равно вас знают...

Через пару минут мы уже по-хозяйски обустраивались для стационарной съёмки на двух широченных подоконниках планового отдела, располагавшегося на третьем этаже. Татьяна, загорелая весёлая пышка чуть за тридцать, заваривала чай, распаковывала конфеты и щебетала о последних новостях отдела. Новости были очевидны: все, кроме неё, в отпуске. Она только что вышла. Ездила в Крым с подругой — дикарями. Точнее, дикарками. Там всё классно, только хохлы что-то уж совсем жадные стали... да, что-то татары там опять бучу затевают... а у них в учреждении новый начальник охраны... на море так здорово...

Вид отсюда — лучше не придумаешь. У нас в секторах — полрынка: весь грузовой двор, платная парковка с этой стороны, ворота с прилегающими окрестностями и вроде бы пешеходная стометровая аллея, по обеим сторонам которой расположились сотни полторы разнообразных машин. Это паркуются «свои люди», которые здесь «делают вещи» и парковками не пользуются в принципе, а также недисциплинированные сотрудники располагающихся рядом с рынком учреждений.

Это замечательное местечко мы обнаружили в конце мая сего года, когда начали исследовать Анвара как образчик типичного представителя столичного наркорынка.

Анвар старается проявлять изворотливость во всех аспектах своей деятельности. В частности, было замечено, что с разными людьми он встречается в разных местах. С некоторыми — прямо вот на этой аллее, с другими — на грузовом дворе. Позже удалось выяснить, что там он обычно раздаёт дилерам наркотики. Однако вначале мы не знали, чем он там занимается, а снимать и слушать на территории грузового двора не получалось: мешал забор. Посторонних туда не пускали — там не просто равнодушная охрана, а свои люди, из диаспоры, кровно заинтересованные, чтобы чужие здесь не шастали.