Жертва судебной ошибки

— За кого? За того, кто я есть: за бедного секретаря без копейки в кармане, за сына лавочника! (И Анатоль расхохотался саркастическим смехом.) А в глазах этого общества подобный бедняга должен считать для себя необыкновенным счастьем роль сводника при важном барине, за что важный барин платит своднику покровительством. Это не хитрая штука. Князь заверил меня словом благородного человека, что моя судьба обеспечена, если я помогу ему соблазнить твою жену. У него огромное влияние, и, видишь ли, люди, стоящие даже ниже меня, и те шли быстро в гору за подобные низкие услуги.

— Я бы оскорбил тебя, удивившись, что ты отказался от такого позора.

— Ошибаешься, милый друг, я не отказался.

— Что говоришь ты?!

— Дослушай. Рассказывать, чего мне стоило удержаться и не плюнуть ему в лицо?

— О, черт возьми! Да я бы его растоптал ногами!

— Он — старик.

— А мне что за дело! Попадется он мне в руки!

— Успокойся, ты будешь отомщен, Жозеф, и ужасно отомщен. Помоги только мне.

— Повторяю тебе, я сам отомщу за себя.

— Невозможно.

— Невозможно переломать ему ребра?

— У тебя нет доказательств против князя, и он от всего отречется. Он — очень влиятельный, высокопоставленный человек, он — старик. Тебе грозит суд и тюрьма.

— Он хотел соблазнить мою жену!

— Да, это возмутительно, но это так. Подумай и увидишь, что я прав.

— Что же делать в таком случае?

— Послушаться меня, сговориться, и мы будем жестоко отомщены: ты за оскорбление жены, а я за то, что он счел меня способным на такое низкое дело.

В это время дверь в лавку отворилась, и вошла г-жа Фово. При виде Анатоля Мария остановилась в изумлении и задрожала.

XXIX

Г-жа Фово слишком хорошо знала лицо мужа, чтобы не заметить, как он мрачен и раздражен. Она приписывала его волнение неприятному разговору с Анатолем. Без сомнения, думала Мария, Жозеф объявил ему, что с этих пор их дружеские отношения должны совершенно прекратиться. Но как же она удивилась, когда Жозеф сказал ей слегка взволнованным голосом:

— Мария, прислуга посидит в магазине, пока мы пойдем наверх: нам надо переговорить, а здесь покупатели мешают. Идем.

Говоря это, Фово позвонил прислуге. Когда та сошла вниз, он отдал ей приказания и пошел на антресоли. Мария и Анатоль машинально пошли за ним. Жозеф затворил дверь спальни, и там разыгралась следующая сцена.

Мария, не смея поднять глаза на Анатоля, сняла шаль и шляпу. Ее очаровательное личико, обыкновенно такое розовое, оживленное и ясное, казалось несколько бледным, печальным, но это придавало ему новую прелесть. Минутами она с беспокойством взглядывала на мужа большими грустными глазами в ожидании, чтобы он объяснился. Наконец он сказал сдержанным, невеселым голосом:

— Я не стану, Мария, упрекать тебя; ты поступила, как считала лучшим. Но все же ты скрыла от меня, что негодяй осмелился подослать к тебе человека, для того…

При мысли об оскорблении Жозеф опять вышел из себя, сердито топнул ногой и закричал:

— Старый негодяй! Бесстыдный!

Мария поняла, о чем идет речь, и с удивлением спросила:

— Как, Жозеф! Ты знаешь?

— Да, Мария, я знаю; я знаю все.

— Ну что же? Я затем и уходила из дому.

— Что ты хочешь сказать?

— Сперва я не хотела тебе говорить об этой гадкой глупости, потому что, ты понимаешь, я приняла господина по заслугам.

— Анатоль рассказывал мне.

— Но откуда г-н Анатоль знает?

— Сейчас объясню. Продолжай.

— Ну, вот: сперва я решила ничего не говорить. До сих пор я рассказывала тебе для смеха о дурацких объяснениях в любви покупателей; а здесь дело шло о деньгах, и это было так гнусно, что я побоялась огорчить тебя. Но всегда можно ошибиться, поэтому вчера я все рассказала маме и спросила ее мнение. Она одобрила и также посоветовала не огорчать тебя понапрасну. Но, мой милый, у меня все ныло сердце, и точно совесть мучила, зачем я скрыла от тебя. Нынче опять я была у матери, и она посоветовала рассказать тебе, если уж мне так трудно иметь от тебя тайну, я и хотела это сделать, когда вернулась домой.

— Спасибо за доверие. К тому же, благодаря Анатолю, я все знаю.

Марию больно поразил суровый тон мужа, и она возразила:

— Но, мой друг, каким образом мсье Анатоль узнал то, что я доверила только матери?

Жозеф в нескольких словах передал рассказ Анатоля. Мария слушала с чувством гадливого удивления. Потом ей пришло в голову одинаковое с Жозефом соображение; она посмотрела с отвращением и страхом на Дюкормье и невольно вскричала:

— О, милостивый государь, хорошего же мнения о вас этот князь, если осмелился счесть вас способным на такую низость!

— Что делать, сударыня! Но и вас пощадили не больше моего. А вы — олицетворенная честность и деликатность. Скажите, ради Бога, разве нежная любовь к мужу, почтительная привязанность к матери, обожание ребенка, — все ваши добродетели, которые делают Жозефа счастливейшим человеком, — разве к ним отнеслись с уважением? Помешали ли они какому-то негодяю попробовать соблазнять вас, считать вас способной, как и меня сочли, принять унизительное предложение?