Жернова истории 3

   - Как же так? - развожу руками. - Кто в здравом уме поверит, что поляки готовы броситься одновременно и на СССР, и на Германию? Каким бы слабым ни был сейчас рейхсвер благодаря Версальским ограничениям, мобилизационные возможности у немцев немалые. А если не одновременно, то на кого первого? И почему именно через 2-3 года?

   Трилиссер не смутился, попав под этот каскад вопросов, а меланхолически заметил:

   - В Разведупре оценивают проводимые сейчас в Польше мероприятия по повышению боевой готовности как рассчитанные именно на 2-3 года.

   - И что? Любые мероприятия по развитию вооруженных сил должны непременно оканчиваться войной? - не без сарказма встречаю это утверждение. - Думается мне, что надежных данных о намерениях поляков у Разведупра нет, а есть гадание на кофейной гуще.

   Мое высказывание повисает в воздухе. Ни Дзержинский, ни Трилиссер не собираются давать какую-либо оценку качеству выводов, сделанных "смежниками".

   - Ладно, насчет кофейной гущи, - это все лирика, - примирительно произношу я. - То, что они готовятся к войне с нами, и разрабатывают планы такой войны, вполне естественно. Напротив, странно было, если бы они этого не делали. То, что военная верхушка Польши занимает яро антисоветскую позицию - тоже не секрет. Вопрос в том, есть ли признаки принятия политического решения о войне в определенный период времени? Надо добывать конкретную информацию о намерениях польского руководства.

   - Как? Залезть в голову Пилсудскому? - иронично бросает Михаил Абрамович. Вот, и этот, небось, проверяет, сумею ли я сообразить, что на это ответить!

   - Зачем же? В голову никому залезать не надо, - стараюсь выглядеть как можно покладистее, хотя так и подмывает съязвить что-нибудь. - Проводится ли подготовка к мобилизационным мероприятиям с определенными сроками готовности? Накапливается ли мобилизационный запас горючего, патронов и иных огнеприпасов в расчете на определенный период военных действий? Намечается ли дооборудование плацдармов на предполагаемом театре военных действий так же со строго определенными сроками? Возводятся ли, например, близ границы полевые фортификации, - укрытия, блиндажи, пулеметные гнезда, позиции для артиллерии и т.д.?

   - Достаточно! - прерывает меня Дзержинский. - Подготовьте развернутый вопросник по вашим соображениям и завтра передайте его Мессингу. А вы, Михаил Абрамович, - повернулся он к Трилиссеру, - окончательный вариант вопросника - послезавтра ко мне на стол.

   Страх перед нападением панской Польши, сыграл, думается мне, главную роль и в том, что "танковое совещание", на котором была принята трехлетняя танковая программа РККА, состоялось почти на год раньше, чем в моем времени. Конечно, и мои беседы с Фрунзе и Котовским как-то повлияли. Но без фактора польской угрозы никакие шевеления с моей стороны не сработали бы. Тактико-техническое задание на малый танк было выдано КБ Орудийно-Арсенального треста ГУВП ВСНХ уже к концу 1925 года. А сегодня у меня на работе раздался телефонный звонок. Собеседник поздоровался солидным басом. Не сразу (давно не беседовали!), но я узнал голос Котовского:

   - Здравствуйте, Григорий Иванович!

   - Не желаете взглянуть, какой у нас малый танк получился?

   - Конечно, желаю! - какой же мужчина откажется поиграть во всякие смертоубийственные железяки?

   - Тогда подъезжайте завтра утром ко мне, к семи тридцати. До встречи! - и в трубке раздался сигнал отбоя.

   Ну, вот, напросился на свою голову! Это же в такую рань вставать придется! Мне уже расхотелось смотреть на малый танк, но отрабатывать обратно было неудобно.

   Серым мартовским утром мы с Котовским и еще двумя командирами из Штаба РККА трясемся по дороге к станции Немчиновка - именно там проходят испытания новой боевой машины.

   - Это уже второй образец, - поясняет мне по пути Григорий Иванович. - Первый еще той осенью испытывали.

   - И как он вам показался?

   - Вроде ничего, - тянет Котовский, - но комиссия замечаний написала целую кучу. Вот, на днях питерцы с "Большевика" новый танк прислали. Посмотрим, каков он в деле.

   Импровизированный испытательный полигон недалеко от станции собрал немаленькую компанию. Там были и представители завода, и Орудийно-Арсенального треста, и Штаба РККА. Однако больших шишек, кроме Котовского, не наблюдалось. Сам танк уже урчит мотором, попыхивая сизым дымком выхлопа. Присматриваюсь. Вроде заметных отличий от знакомых мне фотографий и рисунков МС-1 (он же Т-18) и не наблюдается. Хотя... Сколько у него опорных катков? Шесть, как у первого прототипа, Т-16. А на Т-18 был еще и седьмой. Стоп-стоп! Не как у Т-16. Катки расставлены явно реже. Перемещаюсь ближе и обхожу танк со всех сторон. А, у него еще и корпус малость длиннее. Да еще и башня имеет кормовую нишу, как улучшенный вариант 1929 года. Мне только кажется, или у нее в самом деле габариты больше, чем на известных мне фотографиях?

   Вместо пушки из башни торчит довольно ловко исполненный деревянный макет - издали не отличишь. Рядом - спаренные стволы 6,5 миллиметрового пулемета Федорова.