Жена моего брата

— Я возьму? — взмахивает новой зубной щеткой.

— Конечно.

Распаковывает. Мои глаза следят за тем, как перекатываются мышцы на его плечах. Опускаюсь взглядом вдоль его выраженного позвоночника на неровную линию боксеров. И через отражение в зеркале, вижу, что он хочет меня. Ловит мой взгляд своим горячим.

— Эм… Я хочу в душ, — неловко мнусь я, опомнившись.

— Иди.

— При тебе?!

— Смотреть тоже нельзя? — поднимает бровь, выдавливая пасту на щетку. — Это точно никак не навредит «ему», — дергается в улыбке уголок его губ.

Наблюдаю, как чистит зубы, поглядывая на меня в зеркало. До меня медленно доходит. В смысле — смотреть?… Как я моюсь — смотреть?! Оглядываюсь на прозрачное стекло душевой.

Сплевывает пасту, умывая лицо. И это, наверное, странно, но у меня ощущение, что я никогда не жила с мужчиной. Родион был какой-то эфемерный. Я делала все, чтобы не замечать его, не пересекаться, не касаться, не смотреть… Он постоянно зависал в телефоне, компе или уезжал куда-то. Не присутствовал. С Демидом такое не пройдет! Он такой… реальный! Ощутим и неотвратим настолько, что мне кажется, я снова невинна и у меня ничего никогда не было с мужчиной. Ну а что у меня было? Эти нелепые неприятные движения ночью — закрыть глаза и потерпеть минут семь? Уж точно не позирование голой в душе!

— Ты меня ждешь? — улыбаясь провоцирует он.

Открываю рот и… захлопываю, не находя, что возразить. Подхватывая мою руку, целует пальцы, глядя в глаза. В них — восхищение.

— Хочу посмотреть на самую красивую из женщин.

Опускаю взгляд. Получаю несколько поощрительных поцелуев в шею. Или — нет. Успокаивающих.

— Всë хорошо… Хочешь, я с тобой?

«Позволь ему!» — стучит кровь в моем горле. Пусть! Ты же хочешь этих рук!

Пытаюсь представить его «в процессе». Это, честно говоря, вызывает самую настоящую панику. Горячую, будоражащую, но и нервирующую тоже.

Стягивает бретельку с моего плеча.

— Оо… — отворачиваюсь, закрывая лицо руками. — Пожалуйста, стоп. Не так быстро.

— Как порядочный мужчина я должен сначала жениться? — щедро осыпает поцелуями мои голые плечи.

— Не помешало бы!.. — ляпаю я, исключительно, чтобы хоть как-то притормозить этот таран, сметающий на своем пути все доводы.

— Я согласен. Всë правильно. Иди в душ, и спускайся. Будем завтракать. А после у нас — мой подарок, который я обещал тебе. А любить буду после.

Выходит. С облегчением выдыхаю. Тело трясëт от бродящих по нему чувственных токов. Вот это натиск! Представляю нас вместе в душе, и колени мои подкашиваются. Как бы он взял меня? Сзади?! Гася стон, сползаю вниз по стене. Демон…

Выйдя из душа крепче завязываю верёвки на шароварах. Развязываются от одного только взгляда его! Ужас…

Прячу грудь под пышный свитер. Промакивая волосы полотенцем, спускаюсь вниз. Пахнет чаем. Дэм о чем-то разговаривает с Тихоном.

— Можно? — спрашивает Тихон.

— Да. Но пусть кто-то сядет с тобой.

— О чем вы? — захожу я.

Переглядываются, но не отвечают.

— Эй! — возмущаюсь я.

— Это мужской разговор, не подслушивай, — отодвигает для меня стул Демид.

Тиша ставит передо мной стакан с чаем. Беру кусок вчерашнего пирога. За окном уже смеркается. Тиша, балуясь зажигалкой, щелкает, поднося пламя к оплывшим свечам на подоконнике. Фитили загораются.

— Тиш, положи.

Спрыгивает с подоконника, моет за собой чашку.

— Тихий, у нас разговор… — стреляет ему Демид взглядом на выход из кухни и протягивает в ладони ключи от машины.

— Не рановато ли? — беспокоюсь я.

— В самый раз.

Забирая ключ из ладони Дэма и прихватив горсть конфет, Тиша уходит в гостиную.

Дэм достает папку. Раскладывает рядом со мной документы. Отставляю в сторону недопитый чай.

— Читай.

Достаёт «паркер», щелкает им, вкладывая ручку мне в руку.

Настороженно бегу рассеянным взглядом по бумагам.

Он стоит спиной ко мне, у подоконника.

— Да? — отвечает на звонок. — Здравствуй, Наталья.

Женское имя дергает меня, не позволяя дальше читать, я поднимаю глаза.

— Мне жаль. Но почему ты звонишь мне? Чем я могу тебе помочь? Убедить отца? — удивленно. — Боюсь, это невозможно. Теперь, тебе лучше сделать так, как говорит он.

Он слушает ее, присаживаясь на подоконник и сжимая переносицу, морщится, вздыхая, проводит пятерней по волосам.

— Это был твой выбор, Наталья. Надо принять его плоды.

Убирает телефон в карман, хмуро глядя в пространство перед собой.

— А что случилось?

— У отца онкология. Он проходит лучевую терапию.

— Какой кошмар…

— Да, всё вроде бы было терпимо. Но он не счел нужным сообщить об этом жене. Но в их, так скажем, условиях брака, жестко стоял вопрос о детях. Он был категорически против. Сама понимаешь… Наталья же не сочла нужным сообщить ему о беременности, пока не прошли все сроки прерывания беременности и он не заметил живот, который уже иначе интерпретировать нельзя. Последний скрининг показал генетическую мутацию.

Хватаюсь руками за живот, кровь от ужаса отливает от лица.

— Теперь она хочет избавиться от ребенка. А отец не позволяет ей. Он уже будет жизнеспособен, даже если простимулировать роды. У меня будет еще один брат.

Расстроенно веду взглядом, не зная, что сказать.

— Это плохо? Он же ребенок, он не виноват…