Жена моего брата

Не отвечая ухожу в комнату, прикрывая плотнее балкон. Но, перевернув весь шкаф выбираю самое красивое и яркое своë платье. Песочное. В пол. Ни разу его не надевала. Слишком торжественное для семейного ужина. Оно скорее для театра! Но та-а-ак хочется!!

Плету пышную косу начиная от самого лба, как огромный колос. Так раньше заплетала меня мама. Доплетаю этот колос до затылка и делаю хвост. Острым кончиком расчески выпускаю на лицо прядь. Немного румян… Заигравшись, рисую тоненькие стрелки на веках, наношу мерцающий блеск и подкрашиваю ресницы. Губы припудриваю темным тоном.

Ты — красивая! — напоминаю я себе.

Плечи сами по себе распрямляются. Из шкатулки достаю широкие золотые браслеты, изящные серьги. В белье кручусь перед зеркалом. Животика пока не видно. Худовата…

Надеваю платье, чтобы спрятать чересчур уж выступающие ребра и шрамы на них. И — белые сапожки на каблуке. Вот теперь — да!

Кручусь опять перед зеркалом. И хочется добавить ещё чего-нибудь. Перенюхиваю все бутылки с парфюмом. После беременности мои вкусы изменились. И я выбираю холодные как хрусталь духи, с тонкой ноткой пьянящей каприфоли. Их подбирал мне стилист, но тогда я не оценила.

Ну вот, теперь только белую шубку и в театр. Накидываю её на плечи.

Всего несколько раз вжизни была в театре. И сегодня планирую попасть любой ценой. И уж точно не в компании Родиона. У меня есть компания поинтереснее.

Когда выхожу из комнаты, цветы уже стоят в напольной вазе у моей двери. Не бросив даже взгляда спускаюсь вниз, в гостиную. Там Нина Андриановна, Альберт и Наталья.

Замирая на полуслове оглядывают меня с головы до ног. Наталья — ревниво и обиженно. Нина Андриановна — скорее гордо.

— Красавица, — одобрительно кивает она.

Меня бросает в жар от их взглядов.

— Нина Андриановна, — решаюсь я. — А составьте мне компанию, сходите со мной в театр.

— Оу… Я уже и не думала, что дождусь ещё когда-нибудь приглашения в театр, честно сказать. Одной мне как-то не с руки, подруг не нажила, мужа пережила, сын — не любитель. Один внук все время занят, второй… — отмахивается, не желая продолжать. — А что сейчас идет? — с энтузиазмом.

— А я не знаю, — пожимаю плечами. — Да и какая разница? Давайте, поедем?

— Мне нужно полчаса.

— Конечно! Если нужно, я могу помочь.

Отмахивается.

— Я не настолько трухлява.

Улыбнувшись, опускаю взгляд. Она любит покритиковать себя. Да и окружающих. Поначалу меня цепляло, а потом перестало. Она немного сварлива, но совершенно не злоблива.

Присаживаюсь на подлокотник кресла, распахивая шубку.

— У тебя лицо горит, — поджимает губы Наталья. — Минералки, может?

— Спасибо…

Не успеваю сказать ни да, ни нет, как она поспешно уходит на кухню.

— Как самочувствие? — интересуется Альберт.

— Терпимо.

— А с Родионом как дела?

— Нет дел с Родионом, — ещё сильнее вспыхиваю я. — С Вами у нас есть общие дела, а с ним — нет.

Задумчиво кивает головой.

— Иногда супругам стоит пожить на дистанции. Особенно, когда на кону ребёнок.

— Спасибо за понимание, Альберт Маркович.

— Но я очень надеюсь, что ты позволишь мужу исправить свои ошибки.

— Время покажет… — уклончиво бросаю я.

Наталья возвращается с бокалом воды.

— Благодарю.

Делаю глоток. Газированная, аж горчит. В горло не лезет. Наталья не сводит с меня глаз. Я чувствую, как она источает ко мне недоброжелательность. У нас в Карелии от врагов воду не принимают. Говорят, можно отравиться, даже если набрано из колодца или лесного ключа. Делаю для приличия ещё глоток и отставляю от себя.

— Карета подана.

Подскакиваю на ноги, разворачиваюсь. Встречаюсь взглядом с Демидом. Кожаной перчаткой сбивает с плеча снег. Следом взъерошивает волосы, стряхивая снежинки.

Взгляд скользит по мне. Такой говорящий взгляд… Обычно невозмутимое лицо вздрагивает эмоциями. Снова смотрит в глаза, а я не знаю куда деть руки под его взглядом. Я же сумочку не взяла!

— Бабушка попросила Вас отвезти.

— Я сейчас! — сбегаю наверх.

Толкаю дверь комнаты. На моей кровати Родион. С голым торсом и букетом.

— Куда это мы такие красивые, м?

Хватаю сумочку.

— Когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было. И цветы убери, у меня от запаха голова болит и тошнит.

Опережая меня, подскакивает, ложась спиной на дверь. В руках у него роза.

— Пропусти!

— Нет, — покручивает ее улыбаясь.

Но я вижу, что глаза холодные и ноздри подрагивают.

— Наша ссора затянулась, детка.

Протягивает мне розу. Шипы обрезаны. Забираю из его рук. И бросаю на кровать к остальным.

— Отпусти меня!

— Нет. Ты моя жена.

Неожиданно хватает за талию, впиваясь в губы. От отвращения я теряю разум. Мыча отбиваюсь. о он целует яростнее и жестче, всовывая язык мне в рот. В бешенстве кусаю. С воплем отстраняется. Наотмашь припечатываю ему по щеке.

— Ублюдок! Не смей ко мне прикасаться.

Перехватывает за горло и демонстративно припечатывает мне по щеке мне. Не больно, но чувствительно. В глазах вспыхивает.

— Следи за руками, женщина!

Пока я шокированно пытаюсь вдохнуть, сплевывает на ковер кровь.

С воплем отталкиваю его от себя, что есть сил. Летит спиной на книжный шкаф, книги сыпятся ему на голову. Прикрывая её руками, группируется.