Жена моего брата

Прикасаюсь на автомате к стволу под пиджаком, проверяя со мной ли он. Ох, рано, Иван Михайлович ушёл. Пары дней свадьбы не дождался. Не верится мне, что в себя уже придёт. Грустная будет у нас свадьба, золотая девочка. Грустная и поспешная.

Злата с Тихоном собираются. Я брожу по дому, заглядывая в комнаты. Закрываю окна, перекрываю вентили в санузлах. Потому что подвал закрыт, а они не могут найти ключ. Позже мы со всем разберёмся.

Слышу — ругаются. Выглядываю в коридор, их комнаты напротив. И они между ними.

— Положи, где взял!

— Нет!

— Это деда вещь.

— Ему уже не нужна. А нам пригодится.

— Совсем уже?! Я замуж выхожу чтобы не пригодился! Отдай!

— Что происходит?

Замирают, как дети застигнутые врасплох. Ну или не «как»…

Встают рядышком, лицом ко мне, словно в строй.

Руки Тихона за спиной.

— Ну ладно, что там? — вздыхаю я. — Покажи.

Опуская взгляд, достаёт из-за спины Беретту.

— Воу. Дай посмотреть… — забираю у него из рук.

Хорошо смазана, натёрта и… заряжена. Сбоку именная надпись: «Ольховский».

Разряжаю, ссыпая патроны себе в ладонь.

— Умеешь пользоваться-то?

— Умею.

— Пусть возьмёт на память, Злата. Положим ко мне в сейф. Подрастет — отдам.

Патроны пересыпаю в карман. Беретту возвращаю в руки Тихону. Дома заберу.

— Пусть другое на память возьмёт! — упрямо. — Зачем оружие?

— Он мужчина, он выбрал оружие. Имеет право. Вещь именная и должна достаться наследнику.

Недовольно развернувшись, Злата уходит к себе. Коса от резкого разворота бьёт мне по груди.

Хочется поймать, накрутить на руку… покусать её! Сладенько и горячо. Прячу взгляд, устремленный ей в спину.

Как жить с ней рядом и не касаться, скажите мне?

— Спасибо, — напоминает о себе Тихон.

— Строгая сестра у тебя?

— Да нет… Нормальная. Боится оружия просто.

— Почему?

— Стреляли…

Трындец. Надо узнать детали.

— Иди, вещи собирай.

Присаживаюсь в маленькой уютной гостиной. И опять маниакально погружаюсь чтение медицинских статей по своему возможному диагнозу. Читаю. И мне хочется забить. Поверить, что я здоров!

Но…

Если у Юли именно СПИД, то она была больна на момент нашего секса. И пропитана вирусом насквозь!

Набираю её.

— Привет.

— Привет, Демид, — вздох. — Ты уж прости. Я не знала.

— У меня только один вопрос — ВИЧ или СПИД?

— СПИД.

— Ясно.

«Это же так просто, Юль, меняешь партнера, сдаёшь анализы!» — хочется отчитать мне её. Но только это все хрень, и так не работает. У тебя же у самого, Черкасов, периодически случайный секс был. Ты ж по врачам не бегал! Резинки кажутся панацеей. Но потом ты узнаешь детали. Что в слюне может оказаться кровь, например, и ранка во рту, или… Деталей много, вероятность есть всегда! Она невелика. Но в каждом конкретном случае — пятьдесят на пятьдесят. О чем я думал?

И теперь, когда я так глубоко врезался в эту проблему, я чувствую острое и тотальное отвращение ко всему, начиная от дешёвого секса, заканчивая женскими телами, запахом… И всё время хочется помыться! Словно, я могу теперь смыть с себя это. Мозгами понимаю — просто психоз. Но, вот в очередной раз едва подавляю желание тщательно вымыть руки с мылом.

Наверное, мне нужен психолог или психоаналитик. Я так за эти месяцы крышей уеду очень далеко.

— Как твои анализы?

— Пока неоднозначные.

— Мне жаль.

— Как ты? Может, нужно что-то?

Юля — красива и молода. И очень любит жизнь, удовольствия… Думаю, для неё это был страшный удар.

— Нет, Дэм. Мне уже ничего не надо.

— Все так плохо?

— Терапия оказалась не эффективна, я поздно обратилась. У меня саркома. На фоне иммунодефицита. Я в больнице. И я отсюда вряд ли выйду, если уж честно.

— Мля… может бабки нужны?

— Нет. Всё что мне можно и нужно здесь бесплатно. Остальное смысла уже не имеет.

— Ну может, хочется что-то…

— Хочется отмотать жизнь лет на семь назад, выйти замуж за одноклассника, родить ему двойню, готовить борщ и по выходным ездить с детьми к родителям на дачу.

— Мда… Такие же мысли.

— Ладно, Демид. Неоднозначные — это уже хорошо. Пусть тебя пронесёт.

— Спасибо.

Иду в комнату к Злате. На неё моё тотальное отвращение не распространяется. Ни на тело, ни на запах, ни на эротические фантазии. Как мужчина, с недавних пор, я ещё психологически жив только в реальности с ней. Другого не желаю!

— Готова? — захожу в комнату.

Как раз в момент, когда стягивает с себя футболку.

Тихо вскрикнув, прикрывает ей покачнувшуюся грудь.

— Прости…

Хочу отвернуться, чтобы не смущать её. Но взгляд залипает на двух шрамах, искажающих её идеальное тело. Шрамов очень однозначной и знакомой мне формы. Это от пуль… Прямо по рёбрам…

От шока дыхание застывает, я прикасаюсь ладонью к своему горлу, прокашливаясь и делая пару шагов к ней.

Не в состоянии отвести глаз, оседаю на её кровать. За ремень настойчиво тяну ближе, вынуждая сделать шаг ко мне.

Верхний шрам на уровне нижнего отдела сердца.

— Сердце… — не касаясь, зависают я пальцем в сантиметре от зажившей раны.

— В ребро попала.

— А эта?

— Тоже в ребро.

— Везучая…

И я везучий. Могли бы никогда не встретиться.

Рубцы еще ярко-розовые.

— Год назад?

— Примерно.

Мне хочется поцеловать её шрамы. И пальцы, не касаясь, машинально двигаются, гладят ее… на расстоянии.