Жена башмачника

– Меня заставили прийти поблагодарить Бога, что я не отрубил себе всю руку. – Чиро показал перевязанную ладонь.

– Моя дочь заболела на корабле, – объяснил Марко.

– Всего лишь морская болезнь, – сказала Энца.

– Она чуть не умерла, – поправил Марко. – Всю дорогу пролежала в лазарете. Я думал, что потеряю ее.

– Со мной все хорошо, – сказала Энца, глядя на Чиро. – Папа, сейчас уже все хорошо.

Карла и Ремо вышли с Марко из часовни, оставив Энцу и Чиро одних. Она взяла его ладонь и поправила повязку.

– Что с тобой случилось? Ты стал мясником?

– Учеником башмачника.

– Отличное ремесло. Дети сапожника никогда не будут ходить босыми. Знаешь эту нашу поговорку? – Она улыбнулась.

Чиро был именно таким, каким она его запомнила, даже лучше – точно выше и, возможно, сильнее, а глаза блестели еще ярче, вызывая в памяти кручи над Скильпарио, где ветви темно-зеленого можжевельника встречаются с небесной синевой. Но вот держался он теперь иначе, более раскованно, и выправка у него какая-то стала особая. Позже, вспоминая, Энца определит ее как американскую. Он даже одет был в униформу рабочего класса: брюки из прочной шерсти с тонким кожаным ремнем, отглаженную рубашку из шамбре поверх майки, на ногах крепкие ботинки из коричневой кожи с сыромятными шнурками.

– Мне надо было написать тебе, – сказал он.

Энца выделила в этой фразе «надо было», что, как она надеялась, означало, что он хотел написать ей, а не чувствовал себя обязанным это сделать.

Она ответила:

– Я приезжала в монастырь повидать тебя. Монахиня сказала, что ты уехал, но не сообщила куда.

– У меня были проблемы, – объяснил он. – Я собирался в спешке. Не было времени попрощаться ни с кем, кроме сестер.

– Ну, в любом случае я на твоей стороне, – застенчиво улыбнулась Энца.

– Grazie.

Чиро вспыхнул и потер щеку, будто хотел стереть румянец смущения. Он вспомнил, как ему понравилась Энца. Не только ее смуглая красота, но и ее удивительная способность постигать самую суть вещей.

– Ты собираешься в Маленькую Италию? Большинство итальянцев оседают в Маленькой Италии или в Бруклине.

– Мы едем в Хобокен.

– Это через реку, – сказал Чиро. – Не очень далеко. – Казалось, он бы предпочел, чтобы этого расстояния не было. – Ты можешь поверить, что я снова нашел тебя?

– Я не думаю, что ты очень уж сильно искал, – поддразнила она.

– С чего бы?

– Интуиция. Наверное, тяжело было покинуть горы.

– Да, правда.

Чиро мог признаться в этом Энце, ведь она сама оттуда родом. Он устал от усилий поменьше вспоминать о доме. Он набрасывался на работу, а когда день подходил к концу, аккуратно откладывал кожу и выкройки, чтобы продолжить завтра. Он оставлял себе мало времени на развлечения. Будто знал, что работа поддержит его больше, чем другие занятия.

– А почему ты уехала? – спросил Чиро.

– Помнишь наш каменный дом на Виа Скалина? Хозяин разорвал с нами соглашение. Нам нужен новый дом.

Чиро с сочувствием кивнул.

– А как твоя хозяйка?

– Ох, я и не знал, что на свете есть такие женщины.

– Может, хорошо, что теперь ты выяснил, – рассмеялась Энца.

– Вот ты где! – В часовню влетела Феличита Кассио. На ней была модная широкая юбка в лиловую и белую полоску и в пару к ней белый жакет. Подол юбки был приподнят на дюйм, демонстрируя кайму зубчатого кружева и туфли телячьей кожи цвета лаванды с шелковыми завязками в тон. Голову украшала соломенная шляпка с белой лентой, а на руках были лайковые перчатки. Энца невольно восхитилась ее нарядом.

Феличита схватила раненую руку Чиро и поцеловала ее.

– Что ты наделал?

Энца поняла, что Чиро и Феличита любят друг друга, и сердце у нее упало.

Конечно, у него должна быть девушка, почему бы и нет? И конечно, она должна была оказаться красавицей. И именно такая элегантная и самоуверенная – идеальная пара для этого нового Чиро-американца. Лицо у Энцы вспыхнуло. Пока она мечтала о мальчике из монастыря, тот и не думал о девочке из Скильпарио.

– Стоило мне только на секунду выпустить тебя из виду! – воскликнула Феличита. – Элизабетта сказала, что ты залил кровью всю Малберри-стрит!

– Лучше бы она моцареллу продавала, чем сплетничать, – буркнул Чиро, явно смущенный ее вниманием.

Чиро взглянул на Энцу, но та смотрела в сторону. Феличита повернулась к Энце:

– Кажется, мы раньше не встречались.

– Энца Раванелли – мой друг с родины, – тихо сказал Чиро.

Энца бросила на него быстрый взгляд: она расслышала в его голосе что-то вроде сожаления.

– У Чиро такое большое сердце, – сказала Феличита, кладя ладонь в перчатке Чиро на грудь. Энца обратила внимание, какой маленькой выглядела ручка Феличиты на широкой груди Чиро. – Ничего удивительного, что он считает своим долгом навещать больных.

Чиро собрался было возразить, но тут появился Марко:

– Энца, тебе пора отдохнуть.

Послушно кивнув, Энца поплотнее запахнула воротник больничного халата. Ей хотелось, чтобы он был не из толстой фабричной ткани, а из шелкового шармеза, тихо шелестящего, когда она шла прочь от парня, которого однажды поцеловала.

– Энца, мы проводим тебя в палату, – предложил Чиро.

– Нет-нет, тебя ждут Дзанетти. Кроме того, я знаю дорогу.