Жена

Pie was served; then, I remember, with long intervals between, during which we drank home-made liquors, they gave us a stew of pigeons, some dish of giblets, roast sucking-pig, partridges, cauliflower, curd dumplings, curd cheese and milk, jelly, and finally pancakes and jam.	Подали пирог, потом, помню, с длинными промежутками, в продолжение которых мы пили наливку, подавали соус из голубей, что-то из потрохов, жареного поросенка, утку, куропаток, цветную капусту, вареники, творог с молоком, кисель и, под конец, блинчики с вареньем.
At first I ate with great relish, especially the cabbage soup and the buckwheat, but afterwards I munched and swallowed mechanically, smiling helplessly and unconscious of the taste of anything.	Сначала, особенно щи и кашу, я ел с большим аппетитом, но потом жевал и глотал машинально, беспомощно улыбаясь и не ощущая никакого вкуса.
My face was burning from the hot cabbage soup and the heat of the room.	От горячих щей и от жары, какая была в комнате, у меня сильно горело лицо.
Ivan Ivanitch and Sobol, too, were crimson.	Иван Иваныч и Соболь тоже были красны.
"To the health of your wife," said Sobol. "She likes me.	- За здоровье вашей супруги, - сказал Соболь. -Она меня любит.
Tell her her doctor sends her his respects."	Скажите ей, что кланялся ей лейб-медик.
"She's fortunate, upon my word," sighed Ivan Ivanitch. "Though she takes no trouble, does not fuss or worry herself, she has become the most important person in the whole district.	- Счастливая, ей-богу! - вздохнул Иван Иваныч. -Не хлопотала, не беспокоилась, не суетилась, а вышло так, что она теперь первая персона во всем уезде.
Almost the whole business is in her hands, and they all gather round her, the doctor, the District Captains, and the ladies.	Почти всё дело у нее в руках и около нее все: и доктор, и земские начальники, и барыни.
With people of the right sort that happens of itself.	У настоящих людей это как-то само собой выходит.
Yes. . . . The apple-tree need take no thought for the apple to grow on it; it will grow of itself."	Да... Яблоне не надо беспокоиться, чтобы на ней яблоки росли - сами вырастут.
"It's only people who don't care who take no thought," said I.	- Не беспокоятся равнодушные, - сказал я.
"Eh?	- А?
Yes . . . " muttered Ivan Ivanitch, not catching what I said, "that's true. . . . One must not worry oneself.	Да, да... - забормотал Иван Иваныч, не расслышав. - Это верно... Надо быть равнодушным.
Just so, just so. . . . Only do your duty towards God and your neighbour, and then never mind what happens."	Так, так... Именно... Будь только справедлив перед богом и людьми, а там - хоть трава не расти.
"Eccellenza," said Sobol solemnly, "just look at nature about us: if you poke your nose or your ear out of your fur collar it will be frost-bitten; stay in the fields for one hour, you'll be buried in the snow; while the village is just the same as in the days of Rurik, the same Petchenyegs and Polovtsi.	- Экчеленца, - сказал торжественно Соболь, -посмотрите вы на окружающую природу: высунь из воротника нос или ухо - откусит; останься в поле на один час - снегом засыплет. А деревня такая же, какая еще при Рюрике была, нисколько не изменилась, те же печенеги и половцы.
It's nothing but being burnt down, starving, and struggling against nature in every way.	Только и знаем, что горим, голодаем и на все лады с природой воюем.
What was I saying?	О чем бишь я?
Yes!	Да!