Жёлтая линия

Казалось, никогда в жизни я уже не буду счастливее. Нас усадили на травку, счистили грязь и корки крови, накормили горячим.

Потом меня накачали какими-то препаратами, и все мои боли исчезли бесследно. Я сидел на травке и блаженно щурился, я был в раю.

Позже мы узнали, что заботливая женская команда — экипаж грузового транспорта, который потерпел аварию, налетев на блуждающий энерголуч. Транспорт доставлял “пустышки” — клонированные человеческие заготовки для возвращения к жизни таких, как Щербатин. База уже была извещена о катастрофе, с минуты на минуту могли прибыть спасатели.

Меня особенно растрогало, что никто не спросил про мое холо, никто не потребовал сотню-другую уцим за оказание спасательных услуг. Женщины-пилоты имели не ниже шестого холо, а богатые люди — они часто добрые.

Мы еще не знали, что авария космолета оставила наш оккупационный корпус без “пустышек” на ближайшие два периода.

Я, конечно, не надеялся, что на базе нас ждут фанфары, ковровая дорожка и банкет в честь счастливого спасения. Я ждал хотя бы сочувствия, хотя бы проблеска радости или удивления у тех, кто принимал нас после всех кошмаров, пережитых нами в болотах.

Я надеялся зря. Никому не было до нас ровным счетом никакого дела. Мы заняли привычное место на общем конвейере, словно просто ненадолго отлучались.

Нас поместили в так называемую больницу. Нам оказали первую помощь.

Щербатин лежал через пять кроватей от меня, мы могли желать друг другу спокойной ночи перед сном.

Два дня я только ел и спал. На третий я проснулся от резкой боли в животе.

Те розовые пятнышки, что появились еще на болотах, стали вишневыми с темными точками посередине. Они пронзительно болели.

Я позвал санитара — такого же безрукого, как я, бывшего пехотинца. Он долго разглядывал мой живот, морщил лоб, скреб затылок и всячески выражал озабоченность. Потом сказал, что дает мне направление к медику..

В специальной комнатке госпиталя проверили сканером мой социальный номер.

Я чуть не рухнул без чувств, когда узнал, что у меня нулевое холо и ноль уцим в активе. Спорить было бесполезно — это больница, а не собес.

Как совершенно “нулевого”, меня отправили к медику на общих основаниях. Я оказался в тесном коридоре, где стояли или сидели на полу с полсотни таких же “нулей”. Очередь не двигалась. Некоторое время я ждал, разглядывая других пациентов. Боец рядом со мной постоянно задирал куртку и расчесывал огромную язву на груди. У другого была распухшая нога, похожая на гнилое полено. Он то и дело дул на нее, засучив штанину.

Еще один, весь блестящий от пота, трясся и мотал головой так, что разлетались слюни. Его сосед периодически сдувал мелких мошек, которые норовили совершить посадку на его щеку, превратившуюся в сплошной гнойный волдырь. Рядом маленький изможденный пехотинец с искусанными губами тихонько выл и сжимал ладонями виски, страдая от нестерпимых головных болей.

Воняло здесь хуже, чем в морге. Я вытерпел совсем недолго и поспешил на улицу, на свежий воздух. Поразмыслив, я решил сходить к коменданту и выяснить все относительно моего статуса и накоплений.

Меня принял помощник коменданта — человек со странной привычкой смотреть мимо собеседника. Он разговаривал как будто не со мной, а с кем-то другим, стоящим позади меня. Это нервировало, казалось, что он не слышит и не понимает ни слова.

Альт-мастер Беня? Командир группы “Банзай”? Нет такой группы. Может, была, но сейчас нет.

Снова сканер — и тот же результат, что и в больнице. Затем терминал служебного инфоканала. Значит, альт-мастер Беня… Да, числится среди погибших.

Социальные начисления аннулированы, так как переданы в порядке наследования пехотинцу Ную. Где Нуй, неизвестно — после оформления наследования и присвоения четвертого холо убыл в неизвестном направлении. Все законно, жалобы безосновательны.

Я с трудом сдерживался, чтобы не начать орать, топать ногами и крушить мебель. Помощник коменданта был спокоен и терпелив. Он продолжал смотреть мимо меня и твердить, что группы “Банзай” нет, холо нет, уцим нет и помочь он ничем не может.

Единственный путь — рядовым пехотинцем в любую команду. Ах, нет руки? Ну, тогда все просто. После медицинского освидетельствования автоматически присваивается первое холо по инвалидности. А дальше — либо ждать транспорта в любой из освоенных миров, либо найдется какая-нибудь несложная гражданская работа здесь. Второе холо можно получить периодов через восемь. Милости просим к медику на осмотр…

Я вспомнил вонючий больничный коридор, и меня начало знобить. Я еще не знал, что мне вряд ли суждено дожить до второго холо.

Ночью меня разбудила боль — в животе словно горел огонь. Я с трудом поднялся и пошел в умывальник, чтобы побрызгать на живот холодной воды и хоть как-то отвлечься от муки.