Железом и кровью

— Гибберлинг без своих братьев… Думаю, Лок сможет его разговорить. У них, по крайней мере, будет ещё одна общая точка соприкосновения.

Поймав мой непонимающий взгляд, Аманда пояснила, что Лок потерял братьев.

— К вам обоим у меня тоже есть дело. Говорят, вы неплохо сработались, тролля убили…

— Ранили, — поправил я.

— Не важно. На северо-западном берегу разведчики видели джунскую стелу. Отправьтесь к ней и добудьте нам обсидиановые камни.

— Что это? — не понял я.

— Черное стекло, — пояснил Бернар. — Оно способно концентрировать в себе силу астрала.

— Верно, — кивнула Аманда.

— Извиняюсь, конечно, а зачем оно… вам?

— Для дела, — улыбнулась Аманда опять своё милой улыбкой.

Грешным делом я на секунду-другую подумал, что ей нравлюсь, но тут же прогнал эту мысль прочь. Аманда не очень походила на сластолюбицу Селену. Гордая осанка, независимость, но и мягкость, очарование… В ней было много настоящего, женского.

Я слышал, что эльфы никогда не считали людей объектом для восхищения, а не то, что любви. Если Селене просто хотелось развлечений, то Аманда была более целомудренна. Скорее всего, её милая улыбка, лишь «оружие» в женских руках.

— Выходите утром, — добавила она напоследок, своим чарующим голосом.

Мы вышли наружу. Бернар посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но нервно потерев подбородок, пробормотал: «Спокойной ночи».

— Подожди, — остановил его я. — Во сколько выходим?

— В четвертую «стражу». Будь готов, я сам тебя найду.

Бернар ушёл в темноту. Его поведение всегда было странным, а сегодня ещё и подозрительным.

Я нашел себе неплохое место у одного из костров, где наскоро перекусив, лег спать. Сон пришёл быстро — сказалась усталость дня.

Но глаза вдруг открылись сами собой.

Я осмотрелся, что могло помешать мне спать. С трудом поднявшись, я увидел недалеко от себя Бернара. Он сидел под деревом и глядел в небо на полную луну.

— Красиво, правда? — негромко спросил он.

— Ты давно здесь?

— Давно.

— А чего не спишь?

— Успею. В чистилище времени будет предостаточно.

Я не понял, шутит он или говорит серьёзно. Хотя, наверное, серьёзно: на шутника он мало походил.

— Твоя отверженность и неприятие мирских радостей удивительна даже для твоего сана, — заметил я.

Бернар повернулся ко мне.

— Ночь откровений? — спросил он. — Ты ведь тоже весьма странный тип, как для канийца. Хорошая компания, не так ли?

— Да, весьма занимательная: эльф, отрицающий мир в своей душе…

— … и человек, заблудившийся в своём разуме.

Я сел. Сон прошёл сам собой.

— Думаешь, один ты такой наблюдательный? — спросил Бернар.

— Ну что ж: у каждого есть свои тайны.

— Наш мир весь состоит из тайн. Знаешь, во что верят гибберлинги?

— Во что?

— Что всё в мире, и живое и неживое — абсолютно всё взаимосвязано невидимыми Нитями. Они сплетаются друг с другом, и так получается Ткань Мира. Вот и мы с тобой вплелись в неё своим неповторимым узором.

Бернар замолчал и вернулся к созерцанию луны.

— А во что веришь ты? — спросил я.

— Позволь пока не отвечать на этот вопрос… Четвертая «стража» — нам пора выходить.

Я усмехнулся: ну и скользкий этот эльф. Хотя… хотя не мне его судить.

И я стал складывать свои нехитрые пожитки.

8

Впереди лежал Сумеречный лес — так прозвали его разведчики. Нас предупредили, что лес кишит хищниками:

— Там полно рысей, — говорили местные интенданты — семейка Задорных — тройняшки гибберлинги, одетые в длинные балахоны василькового цвета (как я позже понял, это гербовый цвет семьи ди Дазирэ; здесь у многих он присутствовал в разной степени и в одежде, и в каких-то аксессуарах). — Недавно трое вообще не вернулись, а четвертого нашли в овраге полуживым. Славуту Рубцова.

— И что он говорит?

— Да что он может сказать. Бредит. Какие-то духи и прочее в том же ключе. Его с товарищами отправили заготовить брёвна и вот результат.

— И это всё рыси? — не унимался я.

— Понимаешь, — Задорные даже перестали раскладывать вещи по сундукам, — нам, когда были в Сиверии, местные охотники говорили, что рыси на группы людей не нападают. Они ж не дурные! А в стаи, как волки, не собираются.

— Тогда, кто же их так?

— Тенсес его знает! Но… но рысей опасайтесь. Если добыча крупная, то она первым делом вгрызается в её горло и высасывает кровь. Потом разрывает брюхо и поедает внутренности, особенно печень и сердце. Остальное не трогает до поры до времени. Затем, чуть погодя принимается за шею, плечи…

— Ясно, чего страшить-то! — и мы с Бернаром отошли. — Что скажешь? — спросил я его.

— Ничего.

— Эй, братцы! — из-за палатки интендантов вышел полусонный Первосвет. — Собрались куда? А как же я?

— Отдохни да наберись сил… — начал, было, я, но Первосвет насупился.

— Да я же не девка какая немощная! Я прекрасно себя чувствую.

— Хорошо, — кивнул Бернар, думая что-то своё. — Втроем через Сумеречный лес идти будет легче.

— Куда идти? — переспросил Первосвет.

— Туда, — махнул я рукой, улыбаясь…

И вот мы пришли к Сумеречному лесу.

— Предлагаю привал, — проговорил Первосвет, скидывая котомку.

Я оглянулся: солнце едва озарило верхушки деревьев позади нас. В воздухе разливался запах цветов, где-то пели птицы.