Железный крест

— По моему мнению, лейтенант Меркель, высшее начальство более компетентно, чем вы, в формулировании правильной оценки событий под Сталинградом. Кругозор ротного командира слишком узок для того, чтобы рассматривать крупные военные проблемы. Во всяком случае, боевая обстановка будет одинаковой, независимо от того, находитесь вы в Крыму или здесь, на Кубанском плацдарме. — Гауптман снова отошел от группы офицеров. — Жду ваших телефонных звонков в семнадцать ноль-ноль с отчетами о готовности оборонительных сооружений. У меня все. — Штрански жестом отпустил собравшихся. Офицеры отсалютовали в ответ, после чего Трибиг проводил их к выходу. Выйдя наружу, все разошлись в разные стороны. Мейер и Гауссер зашагали вверх по склону. Оба молчали до тех пор, пока не подошли к штабу Мейера. Первым заговорил Гауссер:

— Ну, что вы думаете об этом?

— Как говорится, комментарии тут излишни, — ответил Мейер.

Гауссер ухмыльнулся. Они какое-то время постояли на верхней ступени лесенки, ведущей в блиндаж. Солнце пылало немилосердно.

— Не нравится мне эта тишина, — признался Гауссер и посмотрел в сторону леса.

— Мне тоже, — отозвался Мейер. — Русские, должно быть, уже давно пробрались в лес. Оттуда наша гора идеально просматривается, она у них теперь как на ладони.

— Пожалуй.

Офицеры переглянулись, и Мейер сказал:

— Будем надеяться на лучшее.

Гауссер кивнул.

— Мы воспользуемся даже самой маленькой надеждой. — Помолчав, он протянул руку Мейеру: — Я пойду. Прощайте. — Сделав несколько шагов, он обернулся: — Штайнер скоро вернется. Обязательно вернется.

Мейер благодарно улыбнулся. Когда Гауссер пропал из вида, завернув за угол траншеи, он тяжело вздохнул. Интересно, где в эти минуты находится взвод?

3

Взвод вот уже более четырех часов шел по непролазному лесу. Колючий кустарник цеплялся за форму и царапал руки и лица. Солдатам казалось, будто они идут по исполинской душной теплице. Пот струился из всех пор тела, от мерзкого запаха заболоченной почвы к горлу подступала тошнота. Кроме того, дело усугублялось присутствием невидимой мошкары, нещадно кусавшей усталых бойцов. От нее нигде не было спасения. В отдельных местах земля оказалась настолько заболоченной, что приходилось идти в обход, теряя при этом драгоценное время.

Крюгер шел позади Шнуррбарта. Его лицо лоснилось от пота. Глаза жгло так, будто в них бросили пригоршню перца. Автомат, висевший на правом плече, похоже, весил целую тонну. Последовав примеру других солдат, он уже давно выбросил противогаз и каску. Когда Крюгер останавливался, а делал это он довольно часто, то чувствовал, как дрожат ноги, готовые предательски подкоситься в любое мгновение. Горло отчаянно саднило, восстановить дыхание было очень тяжело.

Остальные чувствовали себя не лучше. Особенно страдал Дитц. Он судорожно хватал ртом воздух, каждый шаг давался ему с великим трудом. Коробки с патронами казались тяжелыми, как свинец. Штайнер помог ему и какое-то время нес их за него. Но Дитц был уже настолько измотан, что его не спасала даже эта кратковременная помощь. Он шел, опустив голову, тупо уставившись на землю у себя под ногами. Его мозг как будто перестал воспринимать окружающий мир. Дитц настолько устал, что уже не чувствовал боли. Но хуже всего была жажда. Ему часто казалось, будто он слышит шум лесного ручья где-то за соседней горой. Однако каждый раз, когда он поднимал воспаленные глаза, перед его взглядом представали лишь бесконечные спутанные клубки кустарника и лабиринт деревьев.

Дитц еще какое-то время заставлял себя идти вперед. Затем его колени неожиданно подкосились, и он со стоном повалился на землю. Дорн, шагавший позади него, замер на месте и попытался крикнуть остальным, чтобы те остановились. Однако из его иссушенного жаждой горла вырвался лишь жалкий хрип, похожий на мерзкое карканье вороны. Ему пришлось крикнуть еще пару раз, прежде чем шедшие впереди солдаты остановились. Когда к нему подбежал Штайнер, остальные солдаты один за другим попадали на землю там, где стояли.

— В чем дело? — спросил Штайнер.

Дорн беспомощно пожал плечами:

— Он упал.

Штайнер выругался. Нагнувшись над Дитцем, он энергично встряхнул его за плечи:

— Вставай, парень! Перестань дурить! Нужно идти!

Дитц даже не пошевелился. Штайнер быстро посмотрел на остальных солдат. Они лежали на земле, тяжело дыша. Ему стало ясно, что их теперь никакими силами не заставишь тотчас же встать и отправиться дальше. Его лицо исказилось недовольной гримасой. Штайнер снял с пояса фляжку и сбрызнул теплой водой лоб и виски потерявшего сознание Дитца. Затем расстегнул китель на его груди. Через минуту Дитц открыл глаза и смущенно огляделся по сторонам.

— Все отлично, — произнес Штайнер. — Давай, держись, малыш! Нам еще долго идти.

— Я больше не могу, — простонал Дитц, пытаясь приподняться. Штайнер закусил губу, еле сдерживая раздражение. Действительно, всем нужен отдых. Но они не прошли еще и половины пути, а этот парень уже сломался.

— Ты должен дать людям отдых, — сказал Шнуррбарт, встав и подойдя к Штайнеру.

— Рано. Сейчас только два часа, — возразил Штайнер.